::Биография::
::История::
::Фото's::
::Тексты песен::
::Аккорды::
::Воспоминания::
::Документы::
::С самого начала::
::Ссылки::
::Форум::
::Чат::
::Гостевая книга::
::О сайте::

Виктор Цой. Стихи, документы, воспоминания

Серия "Звезды рок-н-ролла"
Выпуск 1

Виктор Цой
Стихи, документы, воспоминания

Авторы-составители
Марианна Цой
Александр Житинский

Новый Геликон
Санкт-Петербург
1991

CopyRight издательства "Новый Геликон" .

В книгу о поэте и музыканте Викторе Цое вошли тексты его песен
со всех альбомов группы КИНО, интервью Виктора Цоя газетам и
журналам, публикации самиздата и официальной прессы о Викторе
Цое и группе КИНО, а также воспоминания друзей и близких Виктора,
подготовленные специально для этой книги.

Это повесть жены Виктора - Марианны "Точка отсчета", фрагменты
из повести музыканта Алексея Рыбина, создавшего вместе с Цоем
группу КИНО, воспоминания Бориса Гребенщикова, Константина Кинчева,
Михаила Науменко, Юрия Каспаряна, Александра Титова, Андрея Тро-
пилло, Рашида Нугманова и других людей, близко знавших Виктора Цоя
и работавших вместе с ним.

Книга снабжена справочным материалом и большим количеством цветных
и черно-белых фотографий из архивов, с концертов группы КИНО и
гастрольных поездок.

В сборник вошли рисунки Виктора Цоя, фотографии его пластических
работ, автографы поэта и музыканта, письма поклонников группы КИНО,
архивные документы.

Этой книгой издательство "Новый Геликон" открывает серию сборников
"Звезды рок-н-ролла", посвященную выдающимся личностям и группам
отечетвенного и мирового рок-н-ролла.

ОГЛАВЛЕНИЕ

От составителей ______________________________________________ 3

Глава 1. ТОЧКА ОТСЧЕТА

Марианна Цой. Точка отсчета. Повесть _________________________ 6

Глава 2. ВОСПОМИНАНИЯ

Максим Пашков ________________________________________________ 40
Андрей Панов _________________________________________________ 48
Алексей Рыбин ________________________________________________ 57
Борис Гребенщиков ____________________________________________ 94
Андрей Тропилло ______________________________________________ 106
Александр Титов ______________________________________________ 119
Михаил Науменко ______________________________________________ 129
Нина Барановская _____________________________________________ 131
Анатолий Соколков ____________________________________________ 136
Константин Кинчев ____________________________________________ 141
Александр Липницкий __________________________________________ 145
Юрий Каспарян ________________________________________________ 154
Рашид Нугманов _______________________________________________ 157

Глава 3. ПИТЕРСКИЙ САМИЗДАТ О ГРУППЕ КИНО

Материалы журнала "Рокси" ____________________________________ 172
Материалы журнала "РИО" ______________________________________ 181

Глава 4. ИНТЕРВЬЮ ВИКТОРА ЦОЯ

Газете "Политехник" __________________________________________ 196
Газете "Аргументы и факты" ___________________________________ 197
Газете "Молодежь Эстонии" ____________________________________ 199
Бюллетеню "Новый фильм" ______________________________________ 201
Газете "Молодой ленинец" _____________________________________ 203
Газете "Советская молодежь" __________________________________ 206
Газете "Ленинская смена" _____________________________________ 209

Глава 5. ПРЕССА О ВИКТОРЕ ЦОЕ И ГРУППЕ КИНО

Николай Мейнерт. Три взгляда на "Кино" _______________________ 212
Евгений Додолев. Начальник "Камчатки" ________________________ 214
Феликс Аксенцев. День в "Кино" _______________________________ 218
Нина Тихонова. Дон Кихот из котельной ______________________ 224
Михаил Шлямович. Интересное "Кино" Виктора Цоя и его повороты 227
Сергей Шолохов. Игла в стогу сена ___________________________ 231
Артур Гаспарян. Он не ищет славы ____________________________ 238
Михаил Садчиков. Звезда по имени "Кино" ______________________ 241
Артем Троицкий. Отвергая соблазны ___________________________ 248
Артур Гаспарян. "Кино" готово _______________________________ 250
Н.Солдатенков. "Кино" без Цоя? _____________________________ 251
Джоанна Стингрей. У меня был друг, его звали Виктор ________ 253
Александр Ягольник. Место для шага вперед ____________________ 257
Михаил Садчиков. Воскресение Виктора Цоя __________________ 270
Валентина Цой. Легенда о Викторе Цое ____________________ 280
Татьяна Байдакова. "Фуршет" по-московски ____________________ 283
Михаил Садчиков. Витя, Марьяна и Саша _____________________ 285

Глава 6. ТЕКСТЫ АЛЬБОМОВ ГРУППЫ КИНО

Глава 7. ПОСЛЕСЛОВИЕ К ЖИЗНИ

Письма в журнал "Аврора" _____________________________________ 350
Александр Житинский. Послесловие к жизни _____________________ 357

Хронология жизни и творчества Виктора Цоя ____________________ 362
Коротко об авторах ___________________________________________ 364

От составителей

Начиная работу над этой книгой, мы стремились прежде всего к тому,
чтобы она была достойна памяти человека, которого мы любили и
продолжаем любить. Еще нам хотелось чтобы информация, содержащаяся
в ней, была из "первых рук". Поэтому основу книгисоставили воспо-
минания людей, близко знавших Витю. Большинство из этих воспомина-
ний не написаны их авторами, а рассказаны перед микрофоном специ-
ально для нашей книги. Мы не стремились исправлять ошибки и согла-
совывать разные версии одних и тех же событий, возникающие в рас-
сказах мемуаристов. Каждый человек имеет право на собственную па-
мять и отвечает за свои слова. Не стремились мы и к тому, чтобы в
воспоминаниях возникал некий "иконописный" образ - образ человека,
лишенного недостатков и слабостей.

Значительную часть книги составляют стихи Виктора Цоя, впервые
собранные и систематизированные по альбомам группы КИНО. Сам автор
редко называл их стихами и не стремился к их отдельной публикации,
поэтому мы назвали этот раздел скромно: "Тексты альбомов группы
КИНО". Вошли сюда и отдельные стихи, которым не нашлось своего
места в альбомах группы. Мы не ставили себе задачу разыскать все
такие тексты, вероятно, их больше, чем представлено в книге.

Следуя авторской позиции не пользоваться при записи текстов песен
знаками препинания, мы избавили тексты от точек и запятых и све-
рили их с магнитофонными записями альбомов.

Несколько разделов книги заняты перепечатками публикаций о Викторе
Цое и группе КИНО из различных изданий - официальной прессы и сам-
издата, центральных и периферийных. Иногда они грешат неточностями,
но мы также оставляем высказывания в этих статьях, интервью и
заметках на совести их авторов.

Кстати, об интервью. Мы включили в состав книги только несколько,
где наиболее достоверными, с нашей точки зрения, выглядят ответы
Виктора, хотя и здесь не следует принимать все на веру.

Помещенные в книге фотографии по большей части взяты из личных
архивов музыкантов и фотографов. Часть из этих снимков невысокого
или любительского качества. Но мы зачастую отдавали им предпочтение
перед профессиональными работами в силу их уникальности.

Как легко заметит читатель, наша книга получилась с питерским укло-
ном, ибо в ней наиболее подробно освещен питерский период жизни и
творчества Виктора - от его рождения до 1987 года, после чего он
бывал в родном городе лишь наездами. Мы считаем это оправданным,
потому что этот город сформировал Виктора Цоя, здесь прошли его
детство, юность и большая часть творческого пути, здесь остались
верные друзья и близкие люди. И здесь Виктор Цой нашел вечный приют.

Мы хотим поблагодарить всех, кто помогал нам в работе над книгой -
авторов воспоминаний и журналистов, фотографов, художников, коррек-
торов, наборщиков. Нам кажется, что все они делали эту книгу с
большой любовью к Вите, которая не позволяла спуститься на уровень
масс-культуры или шоу-бизнеса, не позволяла лгать и дешево клясться
в любви, не позволяла опошлять имя любимого народом певца,
музыканта и поэта, уже пущенное в коммерческий оборот предприимчи-
выми людьми.

Мы надеемся, что наша книга будет с интересом читаться всеми, кто
любит песни Виктора Цоя, кто помнит фильмы с его участием, кто
носит в душе его благородный облик и вместе с нами скорбит о его
безвременном уходе.

Марианна Цой
Александр Житинский

Глава 2. ВОСПОМИНАНИЯ

Михаил Науменко , (C) М.Науменко, 1991
Не был он ангелом, как не был и демоном...

Я познакомился с Виктором Цоем году в 1981-ом. Тогда мы жили
рядом - у парка Победы, метрах в четырехстах друг от друга.

Пожалуй, мы не были друзьями - скорее, приятелями. Мне кажется, что
друзей у него вообще не было - от него всегда исходил какой-то спе-
циальный флюид одиночества.

Мне очень понравились его песни. Сразу. Я тогда по юности и глупости
считал себя крутой рок-звездой и мэтром. Естественно, начал давать
ему советы. Кое-что рекомендовал и подправлял. Что-то из этого он
принимал. Скажем, в "Бездельнике" слово "мама" - от меня. И таких
примеров немало. Я же познакомил его - по-моему, по его просьбе -
с БГ, который, в принципе, и сделал ему всю карьеру.

Цой и Рыбин заходили к нам с женой чуть ли не каждый второй день,
приносили кучу сухого вина (в основном "Ркацители" дагестанского
разлива по 1 руб. 70 коп.), пели новые песни, болтали, иногда оста-
вались ночевать.

Я помню, как после своей самой первой записи они в состоянии неко-
торой эйфории ввалились к нам в квартиру около полуночи и буквально
физически принудили нас прослушать пленку. Забавно, что по прихоти
судьбы с ними тогда играл "наемный" барабанщик Валера Кирилов,
который спустя лет пять стал членом нашей группы ЗООПАРК, где и
работает по сию пору.

Цой вообще очень умело использовал людей. Он всегда знал, как заво-
дить нужные знакомства, и был весьма холоден и расчетлив в отноше-
ниях.

Мне не нравилось то, как он изменился в последние годы. Вероятно,
это болезнь, которой переболели многие рок-музыканты. Деньги, дево-
чки, стадионы - и ты начинаешь забывать старых приятелей, держишь
нос вверх и мнишь себя суперкрутым. Что же, не он первый и не он
последний. Все мы люди. Просто я несколько удивлен тем, что после
смерти из него пытаются сделать некоего ангела. Не был он ангелом,
как не был и демоном. Как и все мы, он был просто человеком со сво-
ими плюсами и минусами. Но в нашей стране желательно погибнуть,
чтобы стать окончательно популярным. Пока ты жив, тебя почему-то не
ценят. Примеров тому, как известно всем, масса.

Я помню самый первый концерт КИНО в Ленинградском рок-клубе. В одной
песне ("Когда-то ты был битником") я даже играл на лидергитаре.
На бас-гитаре играл Михаил Васильев из АКВАРИУМА, а на фортепьяно -
Андрей Романов. У Алексея Рыбина (кстати, одного из двух основателей
группы КИНО, о чем почему-то никто не помнит) тогда прямо на сцене
порвались штаны на самом интересном месте. Так что концерт был
весьма забавным.

А вообще говоря, мне всегда больше нравился ранний материал Виктора.
Хотя, кто знает?

Нина Барановская , (C) Н.Барановская, 1991
Я не верю, что он сделал все, что мог...

- ... Однажды я в очередной раз пришла по делам в студию Тропилло.
Мы с приятельницей еще только шли по коридору, когда я услышала то
самое, ставшее потом знаменитым: "Время есть, а денег нет". Это,
конечно, все банальные вещи - что буквально с первых звуков...
Может, и не с первых звуков, но интерес у меня возник еще до того,
как я вошла в студию. Потому что все, что я слышала прежде, кроме,
пожалуй, Бориса Борисовича, было ужасно слабо и беспомощно. А тут
вдруг что-то свежее и любопытное.

В студии я увидела двоих незнакомых молодых людей. Один из них,
странноватой экзотической внешности, был мне представлен как Цой.
Второй, как потом я узнала, был Рыба - они тогда вместе играли.
Собственно, это и было первое знакомство. Это даже знакомством
назвать трудно, просто мне его показали.

После этого мы иногда где-то пересекались, но не общались. Хорошо
помню Цоя на десятилетии АКВАРИУМА, которое проходило в общежитии
Кораблестроительного института. Там я впервые их увидела вместе с
Марьяной. Я тогда еще очень удивилась: такая большая белая женщина
(у нее еще волосы были высветлены) и черный худенький Цой. К тому
времени я слышала уже довольно много его песен. Цой, конечно, сильно
выделялся на общем фоне, хотя я не могу с уверенностью сказать, что
тогда воспринимала его как человека с явным потенциалом.

Всерьез я к нему стала относиться только после "Камчатки". Меня
очень удивил этот альбом, особенно то, что его сделал такой еще
очень молодой человек. Я до сих пор считаю, что это самый петер-
бургский альбом в истории нашей отечественной рок-музыки. И никто,
наверное, меня в этом никогда не разубедит.

Ну а потом, когда я стала работать в рок-клубе, мы, конечно, стали
чаще общаться. Я занималась литовкой текстов, и мне приходилось
читать их сразу, как только они создавались. И тут с Цоем, наверное,
было проще всего, потому что он не то чтобы сразу на все соглашался,
но у него не было такого революционного задора, как у Борзыкина,
когда любой ценой надо этот текст залитовать, добиться, встать на
уши. Цой к этому не прикладывал никогда никаких усилий, не уговари-
вал, не убеждал, не упрашивал. Наверно, поэтому все получалось само
собой. И не потому что тексты у него были менее революционными, чем
у Борзыкина. Скажем, то, с чем он выступил на фестивале в ДК
"Невский", по социальной значимости, о которой тогда все любили
говорить, было ничуть не слабее.

Именно за это выступление партийные люди и назвали Цоя фашистом.
Тогда рок-клуб курировала такая девица лет двадцати пяти, но уже с
клеймом члена КПСС на лице. Работала она в Куйбышевском райкоме
партии. После выступления КИНО она пришла и сказала: "Вы видели, как
он стоит на сцене? Он же фашист!" Дело было, конечно, не в том, как
он стоял, а в том, что он пел. Тогда были "Дальше действовать будем
мы", "Перемены", которые он потом долго не исполнял, потому что
обещал Соловьеву дождаться выхода фильма.

По-моему, Кинчев первым принес мне текст, который был посвящен со-
бытиям не то в Филадельфии, не то в Сан-Франциско. И я тогда поняла,
что вот такие варианты с названиями, относящимися к какой угодно
стране, только не к нашей, - это хоть и слабое, но прикрытие. Все,
конечно, на виду, но тут можно, грубо говоря, и словчить. Мне прихо-
дилось и на такие вещи идти. Поэтому когда Цой мне принес "Анархию",
я ему сказала: "Ну ты сам-то понимаешь?.. Может пародией назовем?"
А он говорит: "Мне абсолютно все равно, как будут называться мои
песни, даже если это будет где-то опубликовано. Главное, чтобы я их
пел". Я тогда так поразилась. Это был как раз тот момент, который
отличал его от других. У него не было никогда цепляния за какую-то
букву, ему важно было выйти на сцену и спеть.

С другой стороны, был еще такой эпизод, который потом буквально
повторяется в фильме "Рок", почему я и думаю, что у Учителя он го-
ворит абсолютно искренне. Тем более что разговор этот у нас был
задолго до съемок. На дне рождения у Борьки он сам ко мне подсел и
стал говорить, что не знает, нужно ли кому-нибудь то, что он пишет.
Для него как раз более значимо было то, что он в своей кочегарке
кидает уголь и точно знает, что людям от этого тепло. "А песни, -
сказал он, - я не могу их не петь, но я не уверен, что они кому-
нибудь нужны".

И все же, я думаю, что это был чисто внешний момент, потому что
хорошо помню другую историю. В те годы, для того чтобы группа могла
выехать куда-то на выступление, нужны были тысячи разрешений. И в
конце концов додумались еще и до того, чтобы требовать разрешение на
выезд от Министерства культуры из Москвы. КИНО, АЛИСА и еще кто-то
собирались ехать на итоговый концерт Московской рок-лабаратории,
первый год она тогда существовала. Весь день они ждали разрешение
из Москвы, но и к вечеру никакой телеграммы не было. Наталья Весе-
лова говорит: "Все. Никто не едет. Я не собираюсь брать на себя
такую ответственность". Ну и Анна Александровна, директор ЛМДСТ,
сказала, что ни в коем случае никого не выпустит. И Цой, который
всегда мне казался - скала, Восток, полная непроницаемость и полная
индифферентность, - с ним буквально истерика началась. Слезы градом
и вопль: "Почему я все время должен вот это терпеть?!" Я от него
такого меньше всего ожидала. Так что при всем внешнем наплеватель-
стве: дадут спеть - спою, а не дадут - не спою, - для него это было
очень серьезно.

В рок-среде все очень любят кости друг другу помыть, так вот в Цое
мне всегда нравилось отсутствие вот этой недоброты по отношению к
своим собратьям. Я помню, на каком-то фестивале той же рок-лабора-
тории, после всей их московской тягомотины - не понравились они мне,
кроме ЗВУКОВ МУ, - выступало КИНО. И как будто форточку распахнули в
душной комнате - так здорово и мощно они отыграли. После выступления
мы вышли с Цоем покурить, и я ему сказала об этом. Он ответил:
"А вот как сейчас все наши пойдут!.." У него было не внешнее, а
идущее из глубины души - очень доброе отношение к своим. Даже если
ему что-то не нравилось, а я уверена, что Цою у того же Бориса не
все нравилось, но чувство благодарности к нему всегда перевешивало.
Или в общении с Костей Кинчевым. Меня всегда поражало, как они оба
дрейфили, когда пели друг другу свои песни - как перед выходом на
огромный зал. При этом зависти никакой и в помине не было.

Вообще, Цой был одним из моих любимцев. Пока я работала в рок-
клубе, я всегда старалась не выказывать своих пристрастий - это
было запрещено. Там все должны быть одинаково любимыми. Но он входил
в число тех немногих, кто вызывал симпатию каждой своей работой.
Даже такие, на первый взгляд пустячки, как "Это не любовь", мне все
равно нравились тем ироничным отношением к самому себе, которое там
все время проглядывает. Я очень боюсь людей, которые принимают себя
слишком всерьез. Это рано или поздно плохо заканчивается и для них,
и для тех, кто с ними связан. А у Вити этого не было. Но "Группа
крови", "Звезда по имени Солнце" и, конечно, "Начальник Камчатки" -
это мои самые любимые альбомы. И последний - не потому что он
последний, а потому что там очень много серьезных вещей, и Цой в нем
раскрывается совершенно по-новому. Он там какой-то не восточный, я
бы сказала. Очень русский получился альбом, с какими-то даже фоль-
клорными мотивами. Поэтому я не верю в то, что он сделал все, что
мог. Даже по этому последнему альбому чувствуется, что тут только
что-то началось - совсем другое, новое. Оно еще даже не раскручено,
только наметки, отдельные моменты, из которых мог вырасти совсем
другой стиль.

Последние годы Витя много надежд связывал с кино. Как-то еще в
клубе, за кофе, у нас зашел об этом разговор. Он тогда жутко ругал
Соловьева, говорил, что тот ничего не смог сделать из такого бла-
годатнейшего материала. У меня, честно говоря, тогда мелькнула
мысль, что этот благодатнейший материал - Африка и он. Цой расска-
зывал, что снимается в новом фильме, у Рашида Нугманова, и там все
будет по-другому, глубоко и серьезно. Но когда он мне, с трудом
подбирая слова, пересказал содержание будущего фильма, я, честно
говоря, подумала, что ничего серьезного там не будет. Туфта какая-
то: несчастная девочка, наркотики... Цой очень гордился своей
работой в "Игле" и в какой-то момент осознал себя именно актером.
Он хотел и впредь заниматься кино.

Я в его смерть сразу поверила. Даже как будто почувствовала ее.
Пятнадцатого августа с утра в голове одна "Группа крови" вертелась.
Просто кошмар. А еще я на даче цветочки разные сажаю, и мне на
рынке вместо белых лилий в том году подсунули какую-то дрянь. Вы-
росло Бог знает что. Пятнадцатого утром вышла в садик, и мне просто
по глазам ударило: на одном из этих кустов распустились два цветка -
ядовито-желтые с черными пятнами, очень красивые. Почему-то сразу
вспомнился фестиваль восемьдесят четвертого года и Цой. Он тогда
выступал в желтой куртке с такими крыльями - "Фильмы" как раз пел.
То есть просто имя "Цой" в мозгу зажглось. А потом мне отец сказал,
что он погиб. Отец у меня все время радио слушает. Можно к этому
относиться как к мистике, но такого со мной никогда не было.

Кстати, о желтом цвете. В день похорон мы с мужем Валентином везде
искали розы. Мне почему-то именно их хотелось принести. Потом
Марьяна сказала, что розы были единственными цветами, которые любил
Цой. А сама она, как выяснилось, все утро искала желтые цветы. Я
тогда внутренне вздрогнула и спросила, почему именно желтые? Оказа-
лось, что у Вити было совершенно фантастическое пристрастие к жел-
тому цвету. Марьяна сказала, что на Востоке - это символ вечности,
и Цой очень любил желтые свитера, шарфики, цветы, все что угодно.

Много позже он мне приснился. Будто какая-то компания сидит, и Цой
пришел. Я к нему стала приставать с вопросами: как там? А он сидел
молча и только улыбался как-то очень светло. И был он такой, каким
навсегда остался в моей памяти: в длинном черном пальто, в желтом
свитере, который ему Марьяна связала, черных штанах и желтом
шарфике...

У нас почему-то принято считать, что если человек рано уходит...
Как Шукшин сказал о Есенине в одном из рассказов: мало пожил, но
прожил ровно с песню. Не знаю. Дело даже не в том, что Цой погиб
очень молодым человеком. Я считаю, что у него еще был очень большой
творческий запас. Поэтому мне кажется, что это самая печальная и
трагическая ошибка кого-то там, кто над нами.

Анатолий Соколков , (C) А.Соколков, 1991
Он не мог общаться ни с каким начальством...

- ... Я начал работать в этой кочегарке в восемьдесят втором году.
Здесь была обычная котельная с алкашами, достаточно мрачное, а в
общем, обычное место, где работают наркоманы, гопота всякая. А
потом так получилось, что я остался один в котельной - все поуволь-
нялись. Тут как раз Фирсов стал искать себе работу - он до этого
года два, наверно, не работал. Я говорю: приходи! Он пришел, смот-
рит: котельная как раз то, что ему надо. Фирсов и говорит: "Давай
Витьку пригласим!" А Витька тогда работал спасателем на пляже - это
летом было. Мы сходили к нему, поговорили. Он согласился. Только,
говорит, лето доработаю, а в сентябре приду.

Он на Петропавловке работал. А в котельной он до этого уже работал,
правда, не в такой. На каком-то складе ящиками топил. Самая смешная
история была, когда их приняли на работу - его и еще несколько
человек - надо было ходить на курсы. Эти курсы начинались в девять
утра. И они с Фирсовым поднимались в восемь, ездили на эти курсы, в
итоге-то Фирсов получил удостоверение, а Витька - нет, потому что в
последний момент у него какие-то гастроли начались, и он пропустил
недели полторы. Ну, мы пошли туда, попытались что-то сделать, чтобы
он получил удостоверение, но там... У него была такая особенность -
он не мог общаться ни с каким начальством. Независимость натуры или
еще что-то... Но это очень действовало на нервы всем начальникам.
Ну, говорил там "да", "нет" - но нормально, не было никаких высоко-
мерных жестов. Человек просто сидел, разговаривал, но сразу возни-
кало неприятие - у тех людей, у которых много формализма в голове.
Если бы я в той ситуации просто пошел один с нашей начальницей -
хорошая была тетка, - то было бы все нормально. Но мы пошли с
Витькой, это подействовало им на нервы, и они просто наотрез отказа-
лись. Ничего страшного не произошло - он продолжал работать так же,
как работал... Как он работал? Вопрос очень сложный. Несмотря на то,
что он был высокий, стройный, работать здесь всегда было очень
тяжело. Грязно - всегда. Работа тяжелая, потому что когда выгребаешь
из котла шлак, там и сероводород, и всякие примеси, все это бьет в
нос. Слава Задерий у нас быстренько отсюда смотался. Два-три раза
почистил котел - и сразу тошнота. Желудок больной - это сразу сказы-
вается. И сначала было, конечно, тяжело. Это естественно. У нас тут
и Башлачев работал - тот, который вообще ни к какой работе не
приспособлен, - и тот работал. А Витька втянулся очень быстро.
Наверное, уже через месяц. Раньше как было - мы таскали шлак
бачками. Накладываешь полный бачок шлака, несешь его двумя руками.
А у Витьки уже какой-то профессионализм появился: два бачка, в каж-
дой руке по бачку. Раньше шел - ноги подгибались, а потом смотрю -
все нормально. У него даже грудная клетка после работы в котельной
стала шире, я заметил. И чувствовал он себя здесь отлично - как рыба
в воде. Потому что, когда я работал здесь, то все контакты началь-
ства были только со мной. Я ни к кому никогда никого не подпускал.
Масса была всяких конфликтов, которые приходились только на меня. То
есть остальные в этом просто не участвовали. К тому же была очень
хорошая прикрышка - зам. управляющего, - он и сейчас там работает, -
с которым я очень быстро вошел в хороший контакт и сказал ему, что
мне не нужны коменданты и прочие начальники. Все претензии - ко мне.
Кочегаров не надо трогать. В общем, в какой-то момент у нас сложи-
лась хорошая команда. Вон там объявление висит: "Осенняя Камчатка".
Ну, а потом уже началось: сначала он уехал на съемки "Ассы",
довольно долго его не было. Потом вернулся, некоторое время еще
поработал и уволился.

У нас было восемь человек - чисто формально: четыре кочегара и
четыре зольщика. По два человека на смену. Но на самом деле мы рабо-
тали поодиночке - сутки через семеро. А график - как кому удобно.
Всегда можно договориться, кто кого подменит. До сих пор здесь рабо-
тает Витя Бондарик из АУКЦЫОНА. Потому что удобно. Зарплата достато-
чно смешная. У кочегаров - 95 рублей, у зольщиков - 70. Для того,
чтобы было равномерно, мы придумали такую систему: в конце месяца мы
все деньги складываем, а потом раскладываем по сменам. Кто работает
много, тот и получает много.

Когда начинали ребята: Цой, Фирсов, Задерий, еще кто-то, - мы меня-
лись в девять утра, было очень неудобно. В девять утра идешь домой,
спишь, весь день кувырком... Потом мы начали меняться в одиннадцать
часов вечера. И это было удобно: приходишь со смены - ложишься спать.

Единственно, в последний момент нам все-таки сунули двух левых людей.
Получилось, что не все, с кем мы договаривались, пришли, от кого-то
пришлось отказаться - например от Шевчука в свое время. По двум при-
чинам: во-первых, у него был некоторый конфликт с Цоем. Но это была
не главная причина, потому что можно было так сделать, чтобы они в
котельной вообще не встречались. А вторая причина заключалось в том,
что когда Шевчук согласился, пришел его друг Джимми и сказал: "Ты с
ума сошел. Он же вместе с этой лопатой упадет!" Хотя я не думаю, он
наверняка смог бы здесь работать - это не так сложно. Но даже по тем
временам две "звезды" в одной кочегарке - это слишком. Мы не взяли
также Игоря Тихомирова, потому что они с Цоем из одной группы. Если
КИНО куда-нибудь уезжало на гастроли, вшестером работать уже доста-
точно сложно.

Был свой микроклимат, потому что здесь прошла масса народу. Например,
здесь очень часто бывал Максим Пашков, с ним Цой в ПАЛАТЕ No 6 играл.
Он тогда постоянно показывал Витьке свои песни, тексты... Но Витя -
нигилист по натуре, ему мало что нравилось. Например, к нему понима-
ние Башлачева пришло только в котельной. Он до этого его слышал, но
не понимал. А вот здесь... Вокруг Сашки вообще очень много народу
роилось. Никто не знает, что он приедет, а народ уже сбегается со
всего города. Саня постоянно пел. Приходит - сразу берет гитару.
Сейчас этой гитары уже нет - она в могиле, кочегарская гитара Башла-
чева. Он был человек очень веселый. Он пел куплет своей песни, потом
вставлял куплет Гребенщикова, потом куплет Цоя. И он очень любил их
дразнить. То есть, он переделывал их песни на русский народный манер.
Много было таких переделанных песен: "Бездельник" цоевский совершен-
но на другой мотив... Мы пытались здесь писать, магнитофон был, но
не получалось. Потому что здесь очень много звуковых помех - моторы
работают.

Когда режиссер Алексей Учитель пришел сюда, здесь сидели Марьяна, я
и Витька. Мы очень долго с ним разговаривали, долго объясняли, но,
в принципе, я считаю, что его фильм не удался. Он не о том снимал и
не за тем. Он так и не понял ничего, несмотря на то, что его прота-
щили через все тусовки, через все дела - он так ничего и не понял.
Он до сих пор ничего не понимает. И фильм получился не о роке, а о
том, что ребята-то все нормальные, у них же дети есть! Ну что это
такое?! Как в зверинце. Фильм для идиотов. Так же, как и "Взломщик".
Его до сих пор на ура принимают в провинции, а фильм-то просто идио-
тический. Из такой бездны киноматериалов сляпать такой абсурд! Там
же такие были кадры потрясающие!..

Учитель сделал очень хороший ход - он взял Марьяну администратором в
этот фильм. Только благодаря этому фильм вообще состоялся. Я не верю,
что Учитель так вписался бы во все тусовки, если бы не Марьяна. Ей
просто понравилась эта идея, и она решила ему помочь. Я считаю, что
в этом фильме Маниной заслуги гораздо больше, и Димы Масса, чем
Учителя. Тут такие куски были сняты, которые потом не вошли! Как Цой
с Башлачевым на одной гитаре играют - веселые такие. А это все выре-
зали, оставили какие-то дебильно-романтические сцены, особенно с
Цоем. Все это гораздо веслеее было.

Песни здесь пели - это факт. Но возникали ли они у Цоя именно
здесь?.. У него голова постоянно работала. Он уезжал в Москву, воз-
вращался, здесь сидели ночами - естественно, что-то возникало...
А песен он показывал довольно много. "Следи за собой" впервые я
услышал здесь. Еще эту: "мы ждали лета, пришла зима..." У него была
песня "Я хочу быть кочегаром", но он наотрез отказался ее здесь петь.
Она несколько раз звучала в акустике, но в кочегарке он ее так и не
спел.

- Здесь были абсолютно голые стены, украшать их начал именно Витька.
Картинку с Брюсом Ли он принес, потом - "Комиссары перестройки".

С ментами здесь было очень просто. Менты сюда не заходили. Котель-
ная, скорее всего, была под колпаком КГБ, и гебисты просто запре-
щали ментам сюда ходить. Был такой период когда они очень резко на-
чали появляться, а потом у меня была встреча с одним кэгэбэшником...
Знаете, раньше всех вызывали в кофейню, там беседовали... Я ему
сказал про ментов, он почему-то очень разозлился и сказал: "Никаких
ментов больше не будет".

Последние годы Витя не заходил сюда. У него было желание, но к этому
времени уже сильно изменился состав. И почти все "старики" уволились.
Последним из нашей компании уволился Фирсов.

Сейчас здесь работает из ДУРНОГО ВЛИЯНИЯ - Дима Петров, а начальст-
вует Андрюша Мошнин. Я его очень долго тащил сюда. Парень работал на
стройке, но поскольку характер стихийный, как у всех, - на стройке
он не пришелся. Его несколько раз увольняли по разным поводам, и в
конце концов я его вытащил сюда, и вот он здесь сейчас главный.
"Новый Начальник", как его окрестил Джордж. Ну, он уже тогда писал
песенки...

В свое время это был элемент подполья, андеграунда. А сейчас для
многих людей это просто вынужденное место работы. С одной стороны,
здесь уже есть какая-то традиция - для музыкантов это удобно. Они
приходят не на пустое место, а знают, что здесь уже есть специфика
отношений. А прежнего значения она уже не имеет. Правда, сейчас она
превращается в место паломничества.

Константин Кинчев , (C) К.Панфилов, 1991
Друзья оставляют после себя черные дыры...

- ... Я его песни слышал задолго до знакомства. Альбом "45" мне
очень нравился, хотя в ту пору я больше всех ЗООПАРК любил. А позна-
комились мы, вернее, выпили вместе в первый раз, на четвертом рок-
клубовском фестивале в ДК "Невский". У меня тогда билета не было, и
он предложил пройти по его билету. Мы написали на нем "на 2 лица" и
прошли. Уже не помню, кто тогда играл. После концерта поехали к
кому-то в гости, там выпили, песни попели.

Ближе стали общаться, когда он в Москву перебрался. Цой в Москве
очень замкнуто жил, и я чувствовал, что для него я там как глоток
воздуха был. Когда ни позвоню ему, он сразу - раз! - и приезжает. Но
мы и в Москве так же общались: приедет он, выпьем и песни друг другу
поем. Ну и говорили, конечно, как есть. Последняя песня, которую он
мне показал, про атамана - она мне очень понравилась. Что-то:
"...не промахнись, атаман, не заряди холостым" - вот такая. Витька,
по-моему, так ее никуда и не включил. Ему Каспарян напел, что эта
песня на АЛИСУ похожа, вот он ее и отставил. Он мне тоже тогда с
сомнением о ней говорил: "Такая вот песня получилась, на твои похо-
жа". Но ничего там и близко не было. Цой в тот раз еще "Застоялся
мой поезд в депо" пел.

В последнее время его деньги очень интересовали. Английский он уси-
ленно учил и меня агитировал, а потом увлекся автоспортом. Но меня
такие вещи как-то не увлекают. А вот песни Витькины на меня влияли.
Потому что он споет хорошую, и сразу внутриначинает свербить - надо
и мне не хуже написать. Правда, на меня Шевчук так же действует.
И Ревякин.

Мне кажется, я на него тоже как-то влиял. Даже в его манере держа-
ться на сцене в последнее время я зачастую себя узнавал. И в песнях
иногда проглядывало. Вообще он относился ко мне с большим интересом,
ну и я, соответственно, к нему. Тут у нас все нормально было.

С остальными "киношниками" было хуже. То есть Тихомирова-то я люблю
и к Юрику неплохо отношусь, а Густава терпеть не могу и всю их ту-
совку некрофилов вонючих. Все это порожняк, пустышки. "Новые дикие"
эти - козлы "ассовские". Один там нормальный человек - Котельников,
только пьет очень много. А Витька к Густаву прислушивался, потому
что считал его очень образованным, интеллигентным, умным и чувствую-
щим моду. Цою это очень важно было - знать, что модно в данный мо-
мент. Он еще в восемьдесят пятом году мне с гордостью заявлял, что
они, мол, самая модная группа. Не хочу сказать плохо, но конъюнктуру
Цой очень чувствовал. Все, что модно, он отслушивал, отслеживал и
анализировал. ЛАСКОВЫЙ МАЙ в моде - значит, надо что-то и оттуда
взять. Это все от Густава шло, его прибабахи. Мне до сих пор это ка-
жется странным, но Густав для Витьки был непререкаемым авторитетом.
Я сколько раз ему говорил: "Что ты говном всяким себя окружил -
Африка этот, Густав..." Куда там! Густав!..

Мы хоть и снялись оба в фильмах, но о кино мало разговаривали. Мне-
то надолго хватило, а Цой к этому относился с энтузиазмом. Он хотел
быть как Брюс Ли - кумир его. Они с Рашидом следующий фильм думали
в Америке снимать, сценарий уже был написан. "Игла"-то мне понрави-
лась. С Рашидом у него нормально все было: хорошая съемочная группа,
все свои. Рашик умеет это делать, он приятный мужик, со своими, пра-
вда, фишками. Была у него идея всех известных рок-музыкантов собрать
в одном фильме. Что-то по русской классике. Цой Базарова должен был
играть, я - еще кого-то, Гаркуша...

Я помню, мы как-то у Липницкого встретились. Я еще на "квартирник"
должен был поехать. И тут Цой пришел, и я так обрадовался, что
"квартирник" свой задвинул - хотя неудобно, конечно, перед людьми
потом было. Мы все вместе поехали на дачу, где продолжали выпивать,
и он мне там говорил, что он все рассчитал: сейчас они на какое-то
время пропали, затихарились, а потом у него выйдет фильм и пойдет
совершенно ломовой подъем. Все будет круто. Это еще перед "Иглой"
было. И, в общем, правильно рассчитал.

Вообще Цой пафос любил. Он чувствовал себя звездой и старался этому
соответствовать. Ездил только на машине с затемненными стеклами. Не
удивлюсь, если у него и телохранители были. Не помню, в Красноярске
или Новосибирске он заявил: "Я на сцену не выйду - зал неполный".
Так в зале такое началось, что их там чуть не убили. Заносило его,
это точно. Может, потом и прошло бы...

Потом у них Юрик Айзеншпис появился, у которого все схвачено. Каза-
лось бы, только человек освободился - нет, опять надо... Но менед-
жер-то он хороший, другое дело - какой человек. Мне Цой в последнее
время с гордостью говорил: "Мы сейчас восемьдесят семь концертов
зарядили!" - "Ну, - говорю, - ты что, все деньги заработать хочешь?"
- "А что? Пока можно зарабатывать - надо зарабатывать!"

Но Айзеншпис-то вообще труба, он и сейчас продолжает с Витьки деньги
стричь. Ко мне недавно журналист из "Аргументов и фактов" приезжал и
рассказывал такую историю. Делает он материал о Цое, и вдруг звонит
ему Разин из ЛАСКОВОГО МАЯ и сообщает: "Мы как-то с Цоем минут сорок
говорили - очень ему ЛАСКОВЫЙ МАЙ нравился. Включи это в свой мате-
риал". Он посмеялся, конечно, а тут Айзеншпис звонит: "Нельзя ли тут
о Разине включить в статью?" Видно, Разин дал ему много зеленых на
поездку в Америку. У Айзеншписа такое в порядке вещей было. Не знаю,
как Витька с ним уживался, даже доволен был. Все говорил: "Ну,
крутой какой менеджер!" Только высасывал он их здорово.

Вот странное дело, мне иногда даже такие письма приходят, где обви-
няют АЛИСУ в смерти Цоя. Просто шиза. "Киношники" и "алисоманы" в
Питере враждуют. Странно... Уж на кого меньше всего думал, так это
на Цоя. Когда сообщили о его смерти - даже не поверил. Мы тогда в
Евпатории были, в футбол играли... Он ушел достойно, я так считаю.
Жил красиво, умер красиво. Последний герой.

Друзья, которые умирают, они после себя оставляют черные дыры:
ощущается очень сильная нехватка, энергетическая пустота. При жизни
их ты можешь этого не чувствовать и не ценить. У меня так с Башлаче-
вым было, а теперь с Цоем то же самое. Даже чисто эгоистический ин-
терес - посидеть с ним на кухне, забухать, попеть - а его уже нет...

Александр Липницкий , (C) А.Липницкий, 1991
Он как никто мог поднять человека с колен...

Начало 80-х годов для меня навсегда останется в тумане зимнего рас-
света над Невским. Мы идем с братом Владимиром с Московского вокзала
на улицу Софьи Перовской. Все как всегда, уже привычный гулкий моро-
зный подъезд и наверху радушные хозяева, Люда и Борис. Но однажды
обыденность наших регулярных встреч была нарушена. Вместо БИТЛЗ и
GRATEFUL DEAD Боря поставил пленку с непривычной музыкой. Она сразу
зацепила нас, да так, что и по сей день каждую зиму я смотрю на
портрет брата в траурной рамке и включаю магнитофон с этой записью -
"Солнечные дни" Виктора Цоя.

Встречают по одежке, а песни Виктора были его "одежкой", замечатель-
ной, надо сказать, и так как он всегда писал только первоклассные
песни, то вряд ли его личная жизнь может идти в сравнение со сделан-
ным им в искусстве. Уже в то первое морозное утро я чутьем критика
сразу отвел Виктора в разряд редко-редко встреченных на моем пути
исторических личностей.

Остались от дружбы с ним цвета: черный и желтый. Черный - понятно,
избранный стиль; желтый - не от корейской крови, от солнца. Его лучи
всегда проникали сквозь черную маску группы КИНО, освещали исподволь
и нашу жизнь. В этом одна из тайн магии искусства Цоя.

Остались ощущения: незыблемость, вечность. Это уже прерогатива Вос-
тока. Такие же воспоминания у меня сохранились от Самарканда, старых
его кварталов, узоров на местных коврах.

Выносливость - обязательный признак суперталанта, и не скрою, я
завидовал неизменной бодрости Виктора. Не скажешь лучше, чем Джимми
Хендрикс: "Bold as love". Написал это, и сразу подумалось, что у
Джимми и Виктора в лицах есть бесспорное сходство.

Многие курьезные истории нашей дружбы выпали из памяти, но если
попытаться пойти путем хронологии, что-то да и выплывет.

Весна 1981-го. Питер. День рождения, по-моему, Андрея Тропилло.
Какой-то ресторанчик с матросским названием. Последний раз видел Цоя
на сцене в "company" УДОВЛЕТВОРИТЕЛЕЙ. Вместе с Пиней он исполняет
песню "Мои друзья". Конец вечера залит портвейном.

Жаркие дни лета 1982 года. КИНО уже гремит - альбом "45" успешно
конкурирует в Москве с самим АКВАРИУМОМ. 25 июля я устраиваю группе
домашний концерт, пригласив московских художников и музыкантов. Хор-
ошо накрытый стол стимулирует дуэт наших гитаристов, и песня "Лето",
на мой вкус, никогда не была так сильно спета, как в тот день.

Январь 1984 года. На дебют ЗВУКОВ МУ съезжается пол-Ленинграда. От
их делегации артистом выдвинут Цой - АКВАРИУМ важничает в партере.
Виктор покоряет Москву новым хитом "Транквилизатор". У меня осталась
плохого качества видеозапись: кореец в черном грандиозно смотрится
на фоне огромных портретов Ленина и Маркса.

Самое смешное: их свадьба с Марьяной. Мой брат, отчаянный пьяница,
на тот момент был в завязке, и я умолял молодоженов его не пригла-
шать, но те были непреклонны: Вовчик должен "украсить" наш праздник.
Правда, Марьяна обещала проследить, чтобы ему не наливали, и дестви-
тельно, после поезда неколько часов у меня оставалась надежда, что
все обойдется... Но ближе к вечеру кто-то Владимиру налил, и сразу
много. Я обиделся и в стиле КПСС сразу объявил, что умываю руки.
Позже мне рассказали, что отличился Майк: когда Владимир с угроз
перешел на махание ножиком, Майк подошел к нему, задрал маечку и
видом своего нежного, тогда только-только набухавшего животика сми-
рил бунтаря. И молодожены получили в свое ложе неожиданный подарок:
большого черногривого мужчину. А поутру они втроем проснулись, и
свадьба продолжалась!

Потом, и уже скоро - печальное. Цой был близок к нашему дому, и
потому ничего нет странного, что он единственный из ленинградских
друзей провожал брата в последний путь, играл в этот вечер в саду
"Эрмитаж" на его гитаре и утешал нас любимой песней московских псих-
больниц, которой Владимир всегда сопровождал наши встречи: "Перееха-
ло собаку колесом, слез не лили обязательных над псом..."

В промежутке между этими событиями у нас была сильная совместная
акция: летом 1984 года на фестиваль на Николину Гору съехались по
тем временам сильнейшие: АКВАРИУМ, уже электрическое КИНО, БРАВО
(Жанна была в тюрьме), ПОСЛЕДНИЙ ШАНС. Цой был незабываем в тот
день... Посланная Черненко госбезопасность согнала нас с центральной
эстрадной площадки, оттеснила музыкантов и сотню самых смелых зрите-
лей на мой дачный участок. Надо было видеть глаза Виктора и Бориса,
когда они не мигая смотрели в упор на мелко суетившихся вокруг
КГБшников, не могущих найти реального повода для запрета концерта.
В рядах ментов был фотограф, и кто знает, может, он догадается когда-
нибудь на этх кадрах неплохо заработать.

КИНО под теплым дождичком отыграло в тот вечер первую электрическую
программу - "Начальник Камчатки". Мой верный стальной рогатый
"крамер" (бас-гитара) провел полвечера в надежных руках Тита -
Александр рубился тогда на две группы - АКВАРИУМ и КИНО.

Июнь 86-го года - концерт в ДК МИИТ. Рок-лабаратории впервые удается
вымолить у властей разрешение на концерты в Москве трех питерских
супергрупп: АКВАРИУМА, КИНО и АЛИСЫ. О гостиницах тогда и речи не
могло быть, расселяли так: Ольга Опрятная взяла на себя АЛИСУ, а
КИНО и АКВАРИУМ заполнили квартиру на Каретном. Я привожу на репети-
цию отрешенных, молчаливых, затянутых в черное "киношников" - они
так разительно отличаются от базарных общительных москвичей из
БРИГАДЫ и БРАВО. В тот день КИНО впервые удалось затмить АКВАРИУМ на
московской публике, и это выступление мною до сих пор воспринимается
их самым качественным выпадом в Москве. Вообще, в начале карьеры
электрического КИНО Цой относился к фестивальным программам исключи-
тельно придирчиво, что, на мой взгляд, иногда приводило расхлябанную
аудиторию в недоумение, вплоть до неприятия нового материала группы.
Мне кажется, что в конце концов Цой на это дело просто забил, и уже
никогда больше не отказывался от проверенных жизнью хитов как основы
любого концерта.

Волна перемен в середине прошлого десятилетия смыла нашего первого
барабанщика - Африку, и, вытащив КИНО на программу ПРОК московского
кинофестиваля 1987 года, я с радостью обнаружил Африкашу на перкус-
сии в составе КИНО. Вместе с Густавом они доставили залу огромное
удовольствие своей энергичной, бесшабашной манерой "выделять" ритм,
а мне и несколько неприятных минут разборки со Стасом Наминым, кото-
рому они разорвали все пластики на установке.

Помню, как любил Витя кинематограф, как он предвкушал премьеру мале-
нького украинского фильма, снятого о его группе, и как велик был его
облом, когда фильм оказался говном... Хотя, с точки зрения истории,
слава Богу, что этот фильм был снят... Уже сам факт согласия КИНО на
поездку в Киев был мужественным поступком - реактор еще не был зага-
шен, и Густав как самый нежный господин сетовал, что гарантии от
облучения, предоставленные хозяевами - киевскими киношниками, были,
с его точки зрения, явно недостаточны: ящик кислого красного сухого
вина в день на всю группу. После этой поездки Густав всегда напрягал
команду, когда нужно было куда-то лететь по стране...

Цой был первым, кто вытащил ЗВУКИ МУ на большую аудиторию. Это было
во время съемок заключительной сцены фильма "Асса" с зажиганием
толпою тысяч спичечных огоньков в Зеленом театре ЦПКиО им.Горького.
Мы были приглашены для разогрева московской публики, и тогда-то,
можно сказать, наш "Серый голубь" и замахал своими пыльными крылыш-
ками над Москвой. Помню, что Витька в тот день был очень хорош и
отлично манипулировал фанами. Но уже выйдя на уровень суперплощадок,
он терялся в небольших залах; на премьерных концертах "Ассы" в ДК
МЭЛЗ КИНО выглядели как африканские звери в московском зоопарке.
Столь же чужим чувствовал себя Виктор и в зарубежных гастролях.
Отлично отдавая себе отчет в своих сильных и слабых местах, он пони-
мал, что языковый барьер для его группы непреодолим, в отличие от
АУКЦЫОНА и ЗВУКОВ МУ - именно в такой компании мы оказались во Фран-
ции. Прогуливаясь около парижской гостиницы, он сказал мне: "Что мы
тут все делаем? Я-то хоть любимую в Париж прокатил, а играть здесь
вообще не след..." Он был прав - не было ничего более несовмести-
мого, чем пафос русского рока 80-х и мироощущение супербуржуев-
французов.

Тогда, да и во время следующей совместной поездки - в Италию (вместе
с АВИА и литовцами), я, помнится, досадовал на "киношников" за их
откровенное презрение к тамошнй публике. Принимал это за фанаберию,
а теперь думаю, что это был трезвый корейский расчет. Цой был в
лучшем смысле этого слова практичным человеком в быту, именно
реализм по жизни охранял романтику его песен. Он и от Америки сохра-
нил приятные впечатления лишь от Диснейленда да заботы Джоанны. В
общем, Виктор был человеком дела, а дело его было здесь. На примере
следующего случая можно увидеть, как Витя умел легко решать сложные
бытовые проблемы. Лето, опять лето, - Цой в моей памяти всегда при-
кован к теплу и солнцу, - на Николиной Горе гости: Африка и Цой.
Денег нет совсем, но всем хочется вина. Витька размышляет вслух:
"При мысли о том, что твои друзья с соседних дач смогут съездить за
вином, у меня сразу возникает желание петь..." Сказано-сделано:
Иван Дыховичный и Леня Ярмольник привозят горячительное, а мы с
Африкой старательно подстукиваем Цою на бонгах в "Студио Му". При
этом он никогда не отказывался дарить людям радость бесплатно.

1988 год, август, опять жара и прибитая дождем московская пыль. МУ и
КИНО едут в Курчатник (ДК Института им.Курчатова) - колыбель москов-
ского рок-андеграунда. Местные фанаты устроили славный праздник по
случаю 25-летия основания БИТЛЗ, и две любительские группы, МУ и
КИНО, пытаются наладить на сцене что-то совместное. Русский рок-джем
- вообще дело абсолютно гиблое, но у Витьки отличное настроение - он
влюблен в маленькую Наташу, и мы играем вместе "Лифт на небо" и
"Транквилизатор". В конце концов приходит время спеть что-то из
БИТЛЗ - вместе с БРИГАДОЙ и ВА-БАНКОМ. Я тихо-тихо ускользаю со
сцены... Цой: "Ты куда?" Я объясняю, что никогда в жизни ничего не
пел, даже обязательных гимнов в школе. Витька хохочет: "Ты не можешь
спеть "Hey Jude" вместе со мной?" - "Я и слов-то не знаю" - "А кто
их знает?" - веселится Цой. Короче, Мамонову кто-то списывает на
листок азбучные истины на английском, и мы дружно вместе подтягиваем:
"Don't let me down". После у меня дома мы долго вышучиваем Наташу,
присваиваем ей прозвище "Энгельс" за исключительную богемность и
эрудицию. Это был наш последний совместный теплый вечер.

И жизнь стала нас разводить. 89-ый год, начало зимы в Красноярске;
МУ заканчивают карьеру прощальными гастролями по Сибири в рок-
клубовских зальчиках. КИНО следует таким же курсом, но по блестяще
проложенному Айзеншписом стадионному маршруту. Мы не прикасаемся
друг к другу, даже не перезваниваемся, хотя живем в соседних гости-
ницах.

Последние встречи - Витя с Наташей приезжают познакомиться с моим
новорожденным сыном на Каретный.

И самая последняя: на презентации "Radio Silence" в АПН. Счастливый
БГ и очень-очень независимый и гордый Цой, с Наташей и "кожаным"
Шписом. Знаю точно, что Виктор относился ревниво к успехам лишь
одного - и самого любимого артиста - БГ. Тем не менее, любимой темой
для глумливых шуток со стороны модников из КИНО были именно неряшли-
вые пьяницы - "аквариумисты" и сопутствующие им "митьки". Так же
веселились "киношники" и над постоянными эскападами "отдельных" пер-
сонажей нашей группы. Конечно, элемент конкуренции в последние годы
вносил определенное напряжение в наши отношения, но под ним всегда
было столько нежности! Я был восхищен мастерством Тита и Тихомирова,
а Цой - непревзойденным искусством Петиного шоу. Отлично помню, как
Витя (в последний раз) спел для ЗВУКОВ "Следи за собой". МУ уехали
на репетицию, оставив КИНО у меня дома, и в машине Мамонов сказал:
"Удивительно, насколько умеет "затаскивать" своими песнями Цой, ког-
да он поет один". Эту фразу стоит попытаться расшифровать. Думается,
восточная мудрость Виктора позволяла ему быть очень осмотрительным
при выборе изобразительных средств, как в концертах, так и на записи.
С близкими друзьями он мог себе позволить отвязаться и дать настоя-
щую психоделию, но на публику работал очень продуманно.

Некоторые истины открываются только по истечении срока... На одном
из первых клубных питерских фестивалей произошло привычное ЧП -
менты свинтили героев концерта, музыкантов АКВАРИУМА - Ляпина, Дюшу
и Севу Гаккеля - прямо в фойе и поволокли в кутузку. Все замерли в
замешательстве, лишь один Цой был невозмутим. Ему был черед высту-
пать, Виктор вывел группу на сцену и спокойно, с блеском отыграл
программу. Многие, в том числе и я, сидящие в первых рядах, негодо-
вали: "Какое штрейкбрехерство!" Но скоро я понял, насколько глубоко
было Цою наплевать и на этих ментов, и на эту бессмысленную борьбу
с ними - "И мне не нравится то, что здесь было, и мне не нравится то,
что здесь есть", - точнее не скажешь... Цой был призван менять
сознание людей, а не размениваться на мелочи.

Это, наверное, и имел в виду Петр, никогда не щадивший себя в конце-
ртах. У Цоя, бесспорно, было свое послание, он знал, что ограничен
во времени, и сделал все, чтобы послание это точно дошло по адресу.
Поэтому-то и появились "стены и дворы Виктора Цоя" в каждом русском
городе.

Мне довелось "познакомить" Виктора с боевым искусством Брюса Ли, -
свидетельствую, что более пытливого и внимательного зрителя у Брюса
в моем доме не было, хотя и БГ, и Владик Чекасин смотрели "Войти в
дракона" десятки раз. Интересно, что, добившись впечатляющих успехов
на тренировках (фильм "Игла" - тому лучшее свидетельство), Цой нена-
видел острые, "угловые" ситуации в жизни. Помню, как он был непри-
ятно удивлен резкостью некоторых суждений, прочитав мою первую боль-
шую статью о рок-музыке. Подобное было абсолютно не в его характере.
Для примера у меня есть следующая история: Цой на Каретном ряду один
на один исполняет мне свою новую песню "Дети минут", в которой в
полный рост выражает свое отношение к затопившему нас политическому
кликушеству - в том числе и со сцены. Песня отличная, и я тут же
прошу Витю спеть еще разок, чтобы записать и оставить ее в коллекции.
Он наотрез отказался: "Друзья обидятся". Каких друзей он имел в виду,
можно только догадываться...

О нежности Виктора все сказано им самим в песнях. Но он еще обладал
и умением делать песню лично твоей. Однажды, на одном из дней рожде-
ния БГ, Цой, глядя мне в глаза, исполнил впервые песню "Саша" так,
что я был растроган буквально до слез (нельзя, конечно, сбрасывать
со счета и действие выпивки). Только позже, преподнося его малень-
кому Сашке икону Святого Георгия, я понял, что песню эту отец
посвятил сыну.

За последние разговоры с ним мне стыдно. Весна 90-го года - Наташа
попала в больницу, а Витя всегда тяжело переживал отсутствие любимой
- "Когда твоя девушка больна..." Он несколько раз звонил мне, сове-
товался, как бы ей помочь. Я отвечал, что, увы, не врач... Чтобы его
утешить, звал на дачу - Витя побоялся выезжать из Москвы по сколь-
зкой дороге - он только начинал водить машину. На тот, последний для
КИНО праздник "Московского комсомольца" в Лужниках, я шел с тяжелым
сердцем, предчувствие жгло меня. Джоанна тащила пить шампанское в
гримерку КИНО - у Каспаряна был день рождения, но меня вынесло со
стадиона еще до выхода КИНО на сцену.

... Не помню, кто позвонил тогда из Ленинграда... Мы удачно заблуди-
лись вместе с Соловьевым и Африкой и не поспели в морг - слава Богу,
я так и не увидел его мертвого тела. Был очень хороший праздник,
Яблочный Спас, - мой любимый летний день, и я долго выбирал лучшее
яблоко, чтобы вместе с цветами положить на могилу.

Я очень надеюсь на тех, кому сегодня восемнадцать. Среди них милли-
оны выросших на песнях Виктора Цоя, - а он как никто мог поднять
человека с колен.

7 июня 1991 г.
п.Николина Гора

Юрий Каспарян , (C) Ю.Каспарян, 1991
Боролись за одно - напоролись на другое...

- ... У меня был друг Максим. Собственно, он и сейчас есть. Он стал
играть на бас-гитаре. Оказалось, что он играет с Витькой и Рыбой. Я
их тогда не знал. И я как-то попросил его взять меня с собой на ре-
питицию. Он говорит: да, конечно, поехали. Это было то ли в 81-ом,
то ли в 82-ом году. Лет девятнадцать мне было. Приехали, и я стал
играть с ними на виолончели. А потом уже и на гитаре. Я был моло-
денький, хотел понравиться. Старался вписаться.

Когда я услышал их песни, уже не помню, когда это было, но еще до
знакомства, мне они понравились. Не так сильно, конечно. Но из всего
того, что я тогда слышал, это было самое лучшее.

У меня не было тогда абсолютно никакого стиля. В голове была парочка
каких-то рок-н-рольных ходов, ну и понятие - как должно быть хорошо.
Только свое понятие - больше ничего.

Научился я играть сам, а потом уже пошел в джазовую школу - думал,
что там научат чему-нибудь. Но ничего нового там не узнал. Хотя,
может быть, и узнал. Не помню.

На первом электрическом концерте КИНО, еще с Рыбой, играл Максим,
еще был барабанщик, не помню, как зовут... Витька и я. После того
концерта Цой чего-то стал злиться на всех и на все. Ему, видимо,
что-то не нравилось. И Борька его за тот концерт ругал. Стали дальше
репетировать.

Поначалу мы с Витькой ходили - два таких дружка. Витя песенки сочи-
нял, мы играли. Наверное, это и называется "был к нему ближе
других". Хотя, если говорить о составе последних лет, с тех пор, как
появился Игорь, то нельзя сказать, что я был дружнее с Цоем, чем
Тихомиров или Георгий. Густав позже меня появился, но с Витькой они
тоже общий язык нашли. Тихомиров - уже позже. Уже и возраст другой
был, сложнее сойтись. Музыка, конечно, объединяла. Что касается
новой информации, то мы старались обновлять старый багаж. Все время
слушали что-то новое. Вместе и по отдельности. Круг слушаемой музыки
у нас был примерно одинаков. По крайней мере, был наборчик, который
знали все и могли обсудить. А у каждого были и свои какие-то прист-
растия, это естественно. Но все равно - дружили. Последнее время Цой
любил напоминать, что все это держится только на дружбе. То есть, он
нас терпит только потому, что мы - друзья.

Факт тот, что все эти концерты последнего времени, все эти гастроли
никому не нравились. Боролись за одно, а напоролись на другое. Как
начались деньги, началась какая-то зависимость. Это превратилось в
работу. В такое выбивание денег. Когда это началось? Пожалуй, с кон-
цертов, которые проходили в Евпатории и в Алуште. Группа резко стала
популярной, все появилось, не только деньги. Менеджеры пошли один за
другим. Один другого лучше.

Собственно, я с менеджерами не работал. Это Витя с ними работал.
Когда-то гастроли решались путем обсуждений. Витя, так сказать, от-
фильтровывал поступающие предложения - к нему они все шли. Или на
меня выходили с предложениями. Я - к Витьке. Или к менеджеру. Он - к
нему. А потом Цой объявлял, что так и так, есть предложение ехать
туда-то, играть там-то. А потом уже планировалось по-другому, как
все у нас планируется. Тур такой-то, такие-то концерты, десять дней
перерыв - и опять... Все это, конечно, можно назвать работой, но
творчеством никак не назовешь. Как люди творческие мы мучались.

Конечно, были передышки на отдых, на запись. Но я хочу сказать, из-
за чего возникали трения. Может быть, я смотрю с негативной точки
зрения на все эти вещи. Но мне уже давно на гитаре играть не хочется.
И я не играю. Музыку пишу на машинке, как у Курехина. А вообще, все
было отлично. За границу ездили. Машины купили. Побились все на этих
машинах...

А слава?.. Я же говорю, боролись за одно - напоролись на другое.
Есть идеальное представление. А идеальное представление о каком-то
понятиивсегда отличается от реального воплощения этого понятия. Я
хочу сказать, что слава в этой стране приобретает уродливые формы.
Когда мальчишки стекла бьют в машине, как у меня во дворе. Все
борются за славу, программа известная. И мы отработали ее до упора.
А удовлетворение кончилось не помню уже когда. Сначала было интере-
сно, потом еще интереснее, а потом все меньше и меньше. Меньше было
интереса к живому творчеству. Я говорю только о себе.

А Цой читал все письма, адресованные ему. Не знаю, что это доказы-
вает. Он серьезно к этому относился. Очень ответственный человек
был. От поклонников нас оберегали. С Белишкиным мы ездили еще впя-
тером, обороты были небольшие. А когда в перспективе стала видна
возможность прокручивать большие массы народа, понадобился более
профессиональный менеджер. С большим радиусом действия. И когда
стали ездить с Юрой Айзеншписом, появилась уже целая бригада адми-
нистраторов - ребята молодые и разных размеров.

Поехали мы в Америку с Рашидом. Он там показывал "Иглу" на рэдфор-
довском фестивале. Об "Игле" я ничего не могу сказать, потому что,
когда видишь на экране знакомых, которые выкобениваются, пытаясь
стать актерами, понять замысел режиссера... То есть, я просто не
понимаю, что происходит на экране. Я могу только сказать, что тут
вот Маринка Смирнова похожа на себя, а тут вот притворяется. Поэтому
о фильме я судить не могу.

И вот Витя, Наташа, Рашид, Джоанна и я поехали. На гитарках там
поиграли, американцы нам похлопали. В то время я уже не испытывал
острых ощущений от выхода на сцену. Я тогда уже наелся всем этим.
А относился к этому как к фатальной неизбежности. Не бросать же
группу? Жалко такую хорошую группу бросать. Столько лет потрачено.
Но с Витькой мы старались на эту тему не говорить. Его это тоже,
наверное, доставало. С возрастом, по-моему, в отношениях проявляется
больше всяких нюансов. А может быть, я на это стал обращать больше
внимания.

Сейчас трудно стало. Сказать много можно, но не стоит, потому что
другого ждут. Мифология творится, а мы в ней участвуем. Я сам не
знаю, как к Витьке отношусь. Я и любил его, и ненавидел иногда. Это
сложно, когда столько лет вместе. Но я его уважал всегда, потому
что он был боец настоящий.

Глава 4. ИНТЕРВЬЮ ВИКТОРА ЦОЯ

Интервью газете "Политехник" (Ленинград), 24 февраля 1984 г.

- Что главное, по-вашему, в музыке? В чем секрет ее популярности?
- Я думаю - актуальность. А в общем, песни должны быть хорошими.
- Мы знаем ваши стихи - и простые, жизненные, на волнующие всех
нас темы, и более сложные, с подтекстом. Что вам ближе?
- Я не представляю себя и без того, и без другого. Мир многолик,
многолики и стихи.
- В чем вы лучше можете выразить свои мысли - в стихах или в
музыке?
- Точно не знаю. Наверное, текст и музыка едины, ведь мысль в них
одна. А вообще, стихов я не пишу, только песни.
- Какие современные эстрадные группы вас интересуют больше всего?
- Те же, что и вас: "Аквариум", "Зоопарк", "Алиса". Кстати, "Алиса"
сейчас возобновила работу с Кинчевым, наверное, мы их увидим на
рок-фестивале.
- А из западной музыки?
- Для нас интереснее всего работа независимых фирм грамзаписи. До
нас же доходит чаще всего музыка "продающаяся", музыка для танцев.
Уши привыкают к стандартам. А у независимых фирм небольшим тиражом
выходят пластинки групп, не ориентируюшихся на стандарты. Нам зто
ближе.
- Виктор, не находите ли вы у нас или на Западе аналогов своему
творчеству?
- Я их не ищу. Хотя мы слушаем очень много музыки, это входит в
нашу работу. Возможно, какое-то влияние есть, но каждая наша песня
проходит через собственную призму.
- Что вы предпочитаете - концертную или студийную работу? И что
вы стараетесь использовать больше, акустическую или электрическую
музыку?
- Концерты и записи неразделимы. Сейчас очень остро встает проблема
звука на концертах "Кино". Мы хотим превратить концерты в нечто
"горячее", поэтому мы ориентируемся на тех, кто слышал наши песни в
записи и знает их.
- Какие у "Кино" проблемы?
- Только организационные. В музыке у нас тупиков нет. Мыслей и
желания работать много.
- Что вы ждете от публики?
- Я хочу, чтобы среди слушателей были только те, кому близка моя
музыка. Приятно играть для тех, кто понимает тебя.
- В заключение традиционный вопрос о творческих планах.
- В апреле мы закончим запись нового альбома. Потом поедем в Киев
для участия в съемках короткометражного художественного фильма. Ну
и будем готовиться к рок-фестивалю здесь и в Вильнюсе.

Интервью газете "Аргументы и факты" , N39, 1987.

- Виктор, с какого времени существует группа?
- Все, собственно, началось в 1982 году, когда появился первый так
называемый альбом песен. Ну, тогда группы как таковой не было, я
выступал практически как автор-испольнитель, помогали друзья-
музыканты из "Аквариума" и других групп.
- А на каких правах сегодня выступает группа?
- На правах самодеятельности. Мы прикреплены к Ленинградскому рок-
клубу, там прослушиваются программы, там мы получаем разрешения на
выступления.
- Не тормозит ли такое положение творчество?
- Нет, наоборот, мы сейчас практически можем играть столько,
сколько хотим. Правда, поскольку это - самодеятельность, то игра
не может быть источником, скажем так, пропитания. Поэтому мы все
еще где-то работаем. Я, например, в котельной кочегаром.
- А где репетирует группа "Кино"?
- Где угодно. На квартирах, например. У нас нет условий для работы,
нет своей аппараруры, только инструменты - и все. Безусловно, это
может быть и импульсом к творчеству, но в первую очередь это отра-
жается на качестве. Если бы у нас были помещения, аппаратура,
оператор, тогда можно работать уже со звуком. А так пока слушателю
приходится самому додумывать, как это должно бы, в принципе,
звучать.
- Есть точка зрения, что на первом месте в советском роке - музыка,
а слова не столь важны. Так, например, считает руководитель группы
"Поп-механика" Сергей Курехин. А какова ваша точка зрения?
- Я считаю, что слова играют огромную роль. Очень часто бывает, что
тексты доминируют над музыкой. И это, в принципе, единственный путь
для самодеятельных групп, чтобы хоть как-то выжить, поскольку при
современном уровне развития воспроизводящей, звукозаписывающей тех-
ники мы не можем конкурировать с западными музыкантами, которые
имеют возможность записываться в специальных студиях, делать музыку
гораздо более качественную. Самодеятельные музыканты просто не в
состоянии приобрести всю эту технику, инструменты, ведь это очень
дорого, и мы оказываемся неконкурентоспособными даже с отечествен-
ными профессиональными группами. А если бы у нас еще тексты были
слабые, то нас бы просто никто не слушал.
- Нередко случается, что, как только какая-нибудь группа становится
профессиональной, от нее отворачивается половина поклонников.
- Вероятно, это происходит из-за того, что в подобной ситуации
группа идет на компромисс. Нам за честность могут простить практи-
чески все: и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже
недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но
когда пропадает честность - уже ничего не прощают.
- А не получается так, что исполнитель считает себя честным, а на
деле...
- Можно считать себя честным сколько угодно. Главное в том, считают
ли тебя честным остальные. Человеку же, который заведомо пишет
музыку для того, чтобы жить в достатке, но поет о том, что он борец
за идею, - просто не верят.
- Почему рок-музыка до сих пор встречает сопротивление?
- Потому что человек, который делает что-то новое, всегда воюет с
чем-то старым. Он постоянно находится в конфликте. Это, как правило,
всегда несколько рискованно. Но культ посредственности, о котором
сейчас много говорят, возник как раз по логике "как бы чего не
вышло" и "пусть это не лучше, что есть, но зато все будет спокойно".
И тот, кто попадает в эту систему, уже автоматически подгоняется
под средний общий уровень, включается в давно отработанную систему.
- Когда говорят об увлечении нашей молодежи рок-музыкой, почти
всегда напоминают о том, что она пришла к нам с Запада...
- С Запада пришла лишь форма: электрогитары, ударные, усилительная
аппаратура. Но заимствование формы вовсе не означает, что это музы-
ка является целиком заимствованным явлением. Я считаю, что это сей-
час по-настоящему живая музыкальная форма, и еще - это музыка,
которая остается социальным явлением, это массовое народное
искусство.
- В ваших песнях чувствуется какая-то неустроенность человека. А
если для вас создать условия во всех отношениях идеальные, что
будет тогда? О чем будете петь?
- Трудно сказать. У меня есть своя жизненная позиция. Я пишу песни,
и это необходимый для меня процесс. Я пишу о том, что происходит
вокруг меня. Я не думаю, что при помощи материальных благ можно как-
то усыпить действительно талантливого человека. Конечно, ему будет
уже труднее, как труднее понять друг друга, допустим, неустроенному
и тому, кто уже достаточное время живет в полном комфорте. И пос-
ледний вряд ли сможет написать правдиво о проблемах первого.
- А как вы считаете, какие песни о проблемах молодежи нужно писать?
- Понимаете, я пишу песни не потому, что нужно, а потому, что меня
лично волнуют проблемы. Вот как раз, когда "нужно", получается не-
честно. А если меня не волнует какая-то проблема, если не почув-
ствовал то, что меня бы задело, - я не могу писать песню.
- Получается, что надо писать только о том, что испытал сам? Вы же
написали антивоенную песню "Я объявляю свой дом безъядерной зоной",
хотя не испытали ужасов войны?
- Понимаете, хотя эта тема разработана многими, за нее, по сути,
серьезно никто не берется. Тем же, кто пишет псевдопатриотические и
псевдоантивоенные песни, не верят. Я написал эту песню потому, что
тема войны действительно меня взволновала и волнует до сих пор.
- А может ли рок-музыка решить какие-то проблемы?
- В принципе, рок-музыка в социальном плане - вещь довольно сильная,
среди музыкантов есть люди, которым верят, и они многое могут сде-
лать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на
телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то,
может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем,
у меня нет такой возможности, я все стараюсь выразить в песнях.

Интервью газете "Молодежь Эстонии" , 9 мая 1988 г.

- Скажите, Виктор, вам часто приходится выступать в такой "тихой"
аудитории, которая наблюдалась в рок-гостиной нашего Дворца
культуры и спорта? Обычно ваша публика кричит, и шумит, и танцует,
в общем, очень откровенно выражает эмоции.
- Ну, конечно, нечасто. Но, заметьте, в зале сидели далеко не
тинэйджеры, ведь кричат, в основном, они. И потом такие концерты,
где я один с гитарой, и не рассчитаны на бурную реакцию.
- А бурная реакция вам необходима?
- Нет, мне важно - чувствовать. Вот это очень важно.
- Сейчас нашему року открыли все окна, все двери, подул сквозняк,
все можно, подполье кончилось - вы верите в свежесть этого
сквозняка?
- Знаете, мне все равно. По большому счету мне все равно, где
играть - в квартире, в подпольном клубе или в зале на десять тысяч
человек. У меня есть возможность играть - я играю. Нет такой воз-
можности - я готов это делать бесплатно. Сейчас у меня есть возмож-
ность шире выступать - я ею пользуюсь, и то не всегда. В любом слу-
чае делаю то, что хочу. Разумеется, насколько позволяет ситуация,
в том числе и политическая ситуация в стране.
- И вы совершенно не думаете о том, насколько искренни те, кто
сейчас громко так заговорили о роке, как о больном ребенке, нужда-
ющемся в ласке?
- Нет, я вполне отдаю себе отчет в этой суете. И не доверяю ей.
- А чему вы доверяете?
- Не знаю... Есть люди, которым доверяю, и есть люди, которым я не
доверяю. Есть люди, в чьей искренности сомневаться не приходится,
и есть люди, которые мне кажутся нечестными. Допустим, тот, кто
два-три года назад кричал, как это ужасно, как это все омерзи-
тельно, какое это подонство и пошлятина, сейчас кричит, какие они
замечательные, наши рокеры, какие они молодцы и борцы за правое
дело...
- Вы себя ощущали когда-нибудь борцом за правое дело?
- Скорее, я просто занимался тем, что мне нравится, и к каким-то
препятствиям, которые приходилось преодолевать, относился философ-
ски. Потому что точно знал, что ничем дурным я не занимаюсь. По
большому счету все эти конфликты с роком на меня не влияли. Они
меня не заботят. Заботит отношение людей - в массе. И я бы не
согласился поменяться местами с... кого бы лучше вспомнить? Вобщем,
с любым представителем популярной эстрады.
- То, что произошло у нас в стране с рок-музыкой, как вы думаете,
это нормальный, тысячелетний конфликт поколений или нечто принципи-
ально отличное?
- Конечно, в этом есть доля проблемы "отцов и детей", потому что
всегда получается так, что у власти стоят "отцы", то есть люди
другого поколения, которым непонятно и неблизко то, что волнует,
тревожит, будоражит "детей". И они считают это не недоступным для
себя, а неестественным, быть может, ненормальным. В отличие от
"детей", которые считают это своим, считают своей культурой и так
далее. Такой конфликт существует всегда и везде. И даже на Западе
всем группам, направлениям и течениям приходилось через это
проходить. А потом все новое всегда натыкается на сопротивление
старого. Но с нашим роком, конечно, сыграла свою роль и ситуация
в стране, которую называют периодом застоя. Это слово, хоть его
уже затаскали, по сути своей очень точное - застой. И оно говорит
само за себя. Согласитесь, зто очень странно, когда пишешь песни,
в которых нет ничего крамольного, а воспринимаются они и как
крамола, и как мерзость. При том, что сам ты точно знаешь, что
можешь собрать многотысячный зал, - и люди придут, и будут слушать,
и откликаться, и переживать вместе с тобой. Но ведь, правда,
странно - всерьез предполагать, что в зал этот собираются тысячи
подонков и мерзавцев? А если почитать некоторые газеты трехлетней
давности, то так оно и складывалось в чьих-то недалеких умах и еще
преподносилось как истина в последней инстанции. Странно, когда ты
знаешь, что можешь работать, что ты живой, а тебя не замечают и
делают вид, что тебя в природе нет. А ты на самом деле просто дру-
гой, не такой, как все привыкли, - не такой блестящий, переливаю-
щийся и радующий глаз. И за это тебя исключают из поля зрения. Вот
это, я думаю, в другой стране было бы невозможно. Это, я думаю,
характерно только для нас.
- Держать и не пущать?
- Да, именно. И просто - не замечать. На официальном уровне. В то
самое время, когда массы, огромные массы, и видели, и знали, и
любили. И ведь множество людей в результате от этого сильно
пострадало. Мы ведь молодые, и мы еще как-то успели. А были и
постарше, которые не успели - и сломались, и ушли, даже из жизни
ушли. Тот же Высоцкий - яркий пример.
- Но приходилось наблюдать яркие примеры и другого рода. Когда на
ленинградском "Музыкальном ринге" рок-публика "рассчитывалась" с
бардами. Честно говоря, не очень приятно было наблюдать, как
молодые полные апломба и непоколебимой уверенности в истинности
своего вкуса юноши оголтело набрасывались на постаревших, усталых
людей, которые пронесли через жизнь свою искренность и свою вышед-
шую из моды романтику. Я ни в коем случае не хочу приравнивать, не
хочу, чтобы прозвучало обидно, но вот я слушала ваши песни, которые
мне очень понравились, - чувства те же. Те же чувства, которые пе-
реполняли этих несчастных бардов, которых ваши поклонники старались
затоптать всеми силами. Музыка другая, ритм - другой, но слово,
стих, выражающий чувство, - о том же. В чем тогда конфликт? Вы
понимаете?
- Думаю, что да. Их поэтический язык, язык символов, образов,
которые составляют песню, сейчас звучит фальшиво. И то, что они
продолжают это петь сегодня, не замечая фальши, рождает недоверие
и неприятие. Я не понимаю, как сегодня можно слушать песни о том,
что все замечательно, когда мы сидим в палатке, у костра, и до
чего здорово, какая у нас здесь любовь, дружба и так далее. Мало
кто этому поверит. И не верят. И правильно делают. Возможно, когда-
то это было актуально и когда-то, быть может, действительно моло-
дежь сидела у костров и пела. Но сейчас ведь они не верят во все
это - в романтику стройотрядов и все ей сопутствующее. Не верят!
Потому что все это - прошло.
- А во что все же верят?
- Понимаете, нас действительно обманули со всем этим.
- И вы ощущаете, как вас обманули?
- Конечно, ощущаю.
- А среди ваших знакомых есть люди того поколения - "от костра"?
- Есть. Но они... Это как раз те люди, которые поняли, что уже -
проехали... Ну, взять, например, Борю Гребенщикова, когда он поет
один с гитарой, или, ну, не знаю... Клячкина... Это же разных
интересов люди.
- Я недавно услышала, как Гребенщиков поет... Вертинского. Зам-
кнулся круг, да?
- Вот Вертинскому мы верим. Как человеку, который душой чист. И в
нем самом, в его стихах, песнях чувствуется искренняя вера, без
оттенка "коммерческого" характера.
- У вас не было мысли публиковать свои собственные стихи?
- Нет, я считаю, что они должны звучать вместе с музыкой, вернее
даже, с группой. Последний же год я не занимался музыкой вообще,
а занимался съемками в кино.
- Вы имеете в виду фильм Сергей Соловьева "Асса"?
- И этот фильм, и документальные фильмы о poке. Сейчас буду
сниматься на "Казахфильме" в картине с рабочим названием "Игла",
главный герой - наркоман.
- Вам интересно это?
- Ну, как интересно? Конечно, попробовать себя в кино интересно. Я
думаю даже, что это - необходимо. Потому что, если я хочу (а я
хочу) выходить на профессиональный уровень, если я хочу (а я хочу)
достичь равного диалога со зрителем, надо расширять поле своей
деятельности. Я не сторонник тех, кто утверждает: люди нас не пони-
мают. Значит, надо сделать что-то еще - чтобы поняли. Поэтому и
стихи, и музыка, и живопись, и кино мне нужны для того, чтобы проще
было находить с людьми общий язык. Я чувствую, что сейчас еще не
всегда могу достичь понимания с кем-то, особенно с людьми более
старшего поколения. Мне трудно в этой ситуации, потому что они
по-другому мыслят. Естественно, люди и не могут думать одинаково,
но понимать друг друга - должны. На то он и люди.

Интервью бюллетеню "Новый фильм" (Алма-Ата), март 1988 г.

- Виктор, с чего началось ваше увлечение музыкой?
- Конечно, с гитары. Я не избег общей участи мальчишек моего
возраста, охваченных желанием овладеть столь престижным в те годы
инструментом. Мне было четырнадцть лет, и занимался я тогда в худо-
жественном училище, но постепенно, как ни странно, бесперспективное
занятие рок-музыкой взяло верх. Я бросил свои живописные начинания
и стал писать песни. Мечтал собрать музыкантов и создать группу. В
1982 году руководитель "Аквариума" Борис Гребенщиков послушал мои
песни, они ему понравились, и он помог записать первый магнитофон-
ный альбом, который очень быстро из рук в руки разошелся по всей
стране.
- Стала ли ваша группа теперь профессиональной?
- Пока нет. Но в скором времени, возможно, произойдут изменения.
Сейчас, когда многие коллективы переходят на новую систему хозяй-
ствования, мы могли бы ездить с концертами по стране, иметь,
допустим, свой счет в банке. Хотя теперь практически мы можем
играть почти все, что хотим, а музыка для нас всегда была основным
делом. Правда, оно не давало средств к материальному существованию,
поэтому все мы еще где-то работали, я, например, в кочегарке. Заня-
тие это довольно распостраненное среди самодеятельных музыкантов,
дающее немного денег, но много свободного времени.
- Всякое творчество, и ваше в том числе, - способ выражения миро-
ощущения, миропонимания...
- У меня есть свои жизненные принципы, основываясь на которых я
пишу об окружающей меня жизни, о волнующих проблемах. Важно лишь
быть не тем или другим, а только самим собой. Пусть для кого-то
странным, смешным, неприемлемым, а для кого-то замечательным, но
только собою. А рок-музыка для меня, так же, как и для огромной
массы молодежи, совершенно естественная и органичная форма самовы-
ражения. В ней нет ничего конъюктурного, заказного. Только ты, твоя
совесть - твой главный критик и цензор. И эту позицию не надо афи-
шировать на каждом углу. Ее нужно просто реализовать, воплотить в
песне. Как показало время, появилось не случайное поветрие моды, а
социальное явление - современная музыка. Причем, как мне кажется, с
довольно-таки размытыми жанровыми границами. Я, например, часто
выступаю и как автор-исполнитель. Вообще для меня есть просто песня.
Можно ее петь одному под гитару, можно группой, можно - в сопровож-
дении оркестра из трехсот человек. Это неважно...
- Как вы пишите свои песни?
- Беру гитару, начинаю играть. Складывается стихотворный размер,
потом строчки начинают обрастать фразами. И наоборот...
- Почему до сих пор есть противники рок-музыки?
- Новое всегда находится в конфликте со старым. Это естественно.
Ироничный, иногда агрессивный, искренний и свободный самодеятельный
рок никогда не был фальшивым. Противопоставление его духовной глу-
хоте, бездарности, скуке, благополучному мироощущению обывателей и
послужило, вероятно, причиной неприязни многих к року. Самодеятель-
ные группы не имели возможности приобрести дорогостоящую технику,
инструменты, записываться в специальных студиях, но пели то, что
думали, честно и бескомпромиссно. Конечно, можно ругать ребят за
серьги в ушах, заклепки, цепи, причудливые прически. Но если разо-
браться, эти внешние проявления вызваны протестом против традицион-
ного мышления, образа жизни, культуры. Насколько я знаю свою ауди-
торию, там плохих людей не больше, чем в любой другой. А молодые
музыканты вовсе не разрушители или хулиганы от искусства, а скорее
его хранители. Ведь в сложное время, во многом лживое и циничное,
именно они сумели сберечь в своем искусстве радость живой жизни,
индивидуальность, неприятие конформизма, протест против псевдоцен-
ностей.
- А как вы пришли в кино?
- Пригласили. Сначала в Киев на музыкалный фильм "Конец каникул".
В нем учавствовала вся наша группа. Сыграл там главную роль и напи-
сал пять песен, затем появился Рашид, и была работа о ленинградском
роке - фильм "Йя-хха!". Снялся также у Соловьева в "Ассе" и в фильме
Алексея Учителя "Семь нот для размышлений", тоже о рок-музыке.
- Рашид, почему вы остановили свой выбор именно на Викторе? (Это
уже вопрос режиссеру Нугманову).
- Собственно, выбора и не было. Как только прочитал сценарий, понял,
что это должен играть только Виктор. И не потому, что он единствен-
ный выразитель самочувствия современной молодежи или хотел восполь-
зоваться модным имиджем популярного рок-музыканта, чтобы обеспечить
успех фильму. Он нужен мне прежде всего как личность, талантливый
человек. Нас связывают давняя дружба и взаимопонимание, поэтому
творческих разногласий в процессе работы не возникает. Мы много
беседуем, обсуждаем и в результате, как правило, приходим к единому
решению. Система работы, которую мы предпочитаем, предполагает
большую долю импровизации, и благодаря Виктору часто находится нео-
жиданный подтекст, нюанс, иное решение сцены. Этим фильмом мы не
иллюстрируем свое мировоззрение, свои идеи, а хотим попытаться
вместе со зрителями понять этот мир.
- Виктор, поете ли вы в этом фильме?
- В кадре - нет. Но, видимо, напишу несколько песен для фильма. Я
достаточно давно играю и пою и примерно знаю реакцию зала на ту или
иную песню, а вот попробовать себя в совершенно другом качестве и
попытаться добиться желаемого весьма заманчиво. В последние годы
получается так, что я постоянно занят в съемках, заканчивается одна
картина и тут же начинается другая.
- Не будет ли кино доминировать в вашем творчестве?
- Не думаю. Потому что противник перевоплощения. Главное, оставать-
ся самим собой, а это невозможно для профессионального актера. Хотя
трудно загадывать наперед. Мне кажется, кино и музыка, дополняя
друг друга, могут сосуществовать в моей жизни.

Интервью газете "Молодой ленинец" (Волгоград), 6 мая 1989 г.

- В песне "Фильмы" вы поете: "Оставь меня в покое, не тронь мою
душу". Вы действительно замкнутый человек?
- Да, но все же эта песня юмористическая. А вообще просто у любого
человека есть люди, с которыми ему интересно разговаривать, а есть -
наоборот.
- Вы учились в художественном училище, а стали музыкантом. Как это
случилось?
- Просто надоело одно, захотелось делать другое.
- После концерта памяти Александра Башлачева, в котором не участво-
вала группа "Аквариум", в адрес Гребенщикова было сказано: "Боб, ты
предатель". Как вы к этому относитесь?
- Я не хочу браться кого-либо судить. Если человек делает так, как
я бы не сделал, все равно я не могу сказать, что он неправ, преда-
тель... Каждый сам творит свою биографию.
- А почему вы участвовали в этом концерте, кем был для вас Башлачев?
- Приятелем... Мы очень хорошо относились друг к другу, но не были
особенно близкими друзьями.
- В последнее время в aдpec Константина Кинчева все чаще раздается,
что акцент в его песнях смещается со слова "мы" на слово "я"...
- Я хорошо знаю Костю: он не болен "звездной болезнью", у него
другие причины. К тому же, когда речь идет о песнях, я как раз
сторонник слова "я". Оно честнее.
- Года полтора назад в передаче "До 16 и старше" свой отказ от
поездок за рубеж вы объяснили тем, что песни ваши в первую очередь
смысловые, иностранцы не поймут. Недавно вы вернулись из Франции...
- Вы знаете, после этой передачи я как раз подумал, что меня можно
неправильно понять. Так и произошло, потому что многие мне потом
говорили: ты такой герой, отказываешься, все, кто ездит, плохие, а
сам... Но дело в том, что я имел ввиду то, что сейчас на Западе
очень сильна мода на Россию: на советскую символику и все остальное.
Но отношение ко всему этому очень несерьезное, как к матрешкам: мол,
смотрите, русские на гитарах играют, почти так же, как мы. И масса
групп, используя возможность, бросилась просто очертя голову за
границу, сознательно идя на то, что их там будут принимать на самых
плохих условиях как финансовых, так и концертных. Мне меньше всего
хотелось выглядеть такой "матрешкой". Ведь дело тут уже не столько
в деньгах, сколько в престиже страны. Если уж так хочется за рубеж,
то лучше уж ехать туристом.
Что касается нас, мы все-таки совершили попытку сделать иначе.
Во-первых, сначала выпустили во Франции пластинку. Во-вторых, это
было не просто мероприятие типа "Концерт из России", а очень извес-
тный в Европе фестиваль рок-музыки. Поэтому я решил поехать и
посмотреть, насколько можно установить коммуникацию. Не могу ска-
зать, что это было очень удачно, потому что от нас скорее ждали
какой-то русской экзотики, а увидели собственно рок-музыку. Да, и
до этого мы еще ездили в Данию. Там проводились концерты в фонд
Армении, нас пригласили, ну и тут отказаться было трудно. Хотя,
скорее всего, я отказался бы при других условиях.
- Недавно в Москве был фестиваль "Звуковой дорожки", в котором
участвовала масса разных групп. И вот что меня удивило: народ очень
бурно принимает Д.Маликова, Р.Жукова, "Сталкер", а, например, "Урфин
Джюс" или "Чай-ф" - гораздо прохладнее. Что это - настал век поп-
музыки или какой-то временный кризис?
- Я думаю, там была определенная публика, большая часть которой
пришла отдохнуть, послушать легкую музыку. И перестроиться вот из
этого состояния на состояние типа послушать и подумать тоже трудно.
- Как вы думаете, молодым талантам нужно помогать или, как говорит-
ся, талант сам пробьет себе дорогу?
- Для настоящего музыканта обстоятельства внешней жизни не имеют
почти никакого значения. Ему для того, чтобы что-то делать, нужен
инструмент и больше ничего. Я знаю массу людей, которые говорят:
вот если бы у нac была аппаратура... У нашей группы аппаратуры нет
вообще, ну, кроме инструментов. Однако мы продолжаем что-то делать,
а те сидят и ждут, пока у них аппаратура появится.
- Какой сейчас статус у вашей группы?
- Никакого. Независимый. Ни на кого не работаем, у нас нет никаких
контрактов.
- О фильме "Игла" кинокритики говорят как о явлении в кинематографе,
мол, Цой создал новый образ романтичного repоя.
- Вообще-то я не создавал ничего, просто старался быть естественным.
- В "Acce" и "Роке", допустим, вы были собой - рок-музыкантом. В
"Игле" - актерская работа. И все же сложилось впечатление, что роль
написана именно для вас, вы играли почти себя.
- В какой-то степени так оно и было. И все же я позволил себе неко-
торые эксперименты. Ну, интересно иногда изобразить, скажем, хама.
Я в жизни вряд ли повел бы себя так. Но все равно это недалеко ухо-
дит от реального персонажа, фильм делался без всяких костюмов и при-
чесок. Я как ходил по улице, так и входил в кадр. Фильм снимал мой
приятель Рашид Нугманов. Он позвонил мне и предложил эту работу. У
нас был, конечно, первоначальный литературный сценарий, потом Рашид
написал режиссерский, со значительными изменениями. В конце концов
от оригинала не осталось почти ничего.
- Вы собираетесь еще сниматься в кино?
- В принципе мне было бы интересно, но это не от меня зависит. У
меня свои идеи относительно кинематографа, а у режиссера, как прави-
ло, свои. После этих фильмов мне много предлагали сниматься, но там
я должен был действовать как профессиональный актер, носить какой-то
костюм, произносить реплики, полагающиеся по сценарию... Мне это
неинтересно.
- В фильме "Рок" вы сказали примерно так: я не знаю, чем буду зани-
маться завтра, но сегодня для меня рок - это то, ради чего я пожер-
твовал бы всем. Некоторые первую часть этого высказывания посчитали
изменой...
- Изменой? Я просто был честен. Ведь может наступить момент, когда я
почувствую, что мне остается только повторяться. Я перестану этим
заниматься и считаю, что это не предательство, а, наоборот, честный
уход со сцены.
- Может ли материальная сторона жизни рок-музыканта влиять на его
творческое кредо?
- Это зависит от человека. Есть люди, которым необходимо жить в
хорошей квартире, иметь машину, дачу и так далее...
- У вас это есть?
- У меня нет... И один готов ради этого идти на компромисс, а
другой - нет. Когда я начинал заниматься рок-музыкой, в последнюю
очередь я думал о деньгах. Тогда было понятно, что, кроме неприятно-
стей (причем самых серьезных), за это ничего не получишь. Мы были
значительно беднее, чем могли бы быть, работая на каких-то работах...
И все время сталкивались с гонениями, были люди с совершенно испор-
ченной репутацией.
- Почему в ваших песнях так много "ночи, дождя, осени, падающих
звезд"?
- Не знаю... Это из области анализа творчества, а я им не занимаюсь.
- В "Советской культуре" в статье "Лики русского рока" было сказано:
"Мир Цоя - братство одиночек, сплоченное отсутствием выхода"...
- Это братство одиночек, но не сплоченное отсутствием выхода. Выход
реальный существует... Ну, об этом долго можно рассказывать.
- Отражаются ли как-то на вашем творчестве перемены в общественной
жизни?
- А как они могут отражаться? Я же не певец социального протеста,
не пишу песен "на злобу дня".
- Вы поете: "Я один, но это не значит, что я одинок". Вы действи-
тельно никогда не ощущаете одиночества?
- Ну почему... Эта песня о конкретном состоянии, там нет жизненной
программы.
- Вы противоречивый человек?
- Нет, я совершенно монолитный.
- Во времена "подпольного" рока постоянные гонения на рок-музыкантов
заставляли их быть героями. Теперь времена изменились, героизма
вроде уже и не требуется. Что же дальше?..
- Не требуется? Сейчас его нужно еще больше.

Интервью газете "Советская молодежь" (Рига), 6 мая 1989 г.

- Виктор, начнем сначала: почему "Кино"?
- Когда мы придумывали зто название, нам было по восемнадцать лет.
Сейчас я даже не помню.
- Что побудило вас создать группу?
- Наличие некоторых песен. Я начал их писать, они понравились моим
друзьям, потом - друзьям моих друзей...
- Прежде чем вы получили официальное признание, каков был ваш путь?
- Знаете, я никогда не шел тяжело, занимался только тем, что нрави-
лось. И был вполне доволен этим. Никогда не старался добиться успеха
любой ценой. Конечно, я рад, что очень многим людям нравятся наши
песни.
- Вы как-то сказали, что собирали в группу "не музыкантов, самое
первое - друзей". Охарактеризуйте своих друзей.
- Я не могу как-то "анализировать" друзей. У них есть и недостатки,
и достоинства. Твоими друзьями они становятся не потому, что
обладают набором всех положительных качеств, а по каким-то другим
причинам.
- Кто близок вам из советских исполнителей?
- Я в хороших отношениях с Борей Гребенщиковым, Костей Кинчевым,
дружим с Андреем Макаревичем, хотя мы не так часто встречаемся.
- У вас были эстрадные кумиры?
- Никогда. Я не любил кого-то одного. Мне нравились некоторые песни
некоторых групп.
- Ваш имидж?
- У меня нет никакой установки на поведение. Я веду себя так как
считаю нужным, в любой ситуации.
- Артисту часто приходтся отказываться в жизни от общедоступных благ
и радостей. От чего приходится отказываться вам?
- От удовольствия гулять по улице, жить в одном и том же городе
больше месяца. (Смеется).
- Как родители относятся к вашей работе?
- Сейчас они считают, что я занимаюсь своим делом. Наверное, они так
считали не всегда.
- А они бывают на ваших концертах?
- По-моему, были один или два раза.
- Кто-то из кинокритиков отметил, что ваш герой в фильме "Игла"
единственный в отечественном кино не тяготится своим одиночеством и
этим привлекает.
- Пожалуй. Герой этого фильма в каком-то смысле - человек ниоткуда.
Он мне очень близок по духу. Я в принципе ничего не играл, а старал-
ся вести себя так, как бы я мог себя повести в такой ситуации, но в
рамках сценария, конечно.
- Вы стремитесь создать какой-либо образ на сцене?
- Я ничего не "создаю", просто выхожу на сцену и пою. Я сам - образ.
(Смеется).
- "Перемен требуют наши сердца!" - поете вы, зрители вторят. Что бы
вы хотели изменить в жизни?
- Каждый человек должен изменить прежде всегосвою жизнь и себя...
Это сложный вопрос. Я не считаю, что одному человеку под силу изме-
нить жизнь как таковую.
- В жизни вы борец за перемены?
- Я не считаю себя борцом. Я пою песни. Пою о том, что мне нравится
или нет, о том, что меня волнует.
- Как появляются ваши песни?
- Это для меня загадка... Я не знаю... Я начинаю играть. Потом
появляются какие-то слова...
- Ленинградской газетой "Смена" вы названы лучшим рок-поэтом 1988
года. В чем, по-вашему, отличие рок-поэзии от поэзии вообще?
- Не знаю, насколько точен этот термин. Я не могу рассматривать
тексты своих песен в отрыве от музыки, считаю, что они очень многое
таким образом теряют.
- Что главное для вас сегодня?
- Сохранить внутреннюю свободу.
- Виктор, сейчас во время выступлений вы исполняете не все свои
песни. Чем это объясняется?
- Какие-то песни со временем теряют актуальность. Мне самому они уже
неинтересны. Я пою только тогда, когда мне интересно петь.
- Группа "Кино" - во главе отечественных хит-парадов. Чего бы вы еще
хотели достичь?
- Мы никогда не стремились к популярности. Мы никогда не задумываем-
ся, в каком стиле мы играем и как долго будем популярны. Играть и
любить это дело - важно для нас прежде всего. Как только перестанет
быть важным, мы уйдем со сцены.
- Проблемы сегодняшнего "Кино"?
- Проблема в том, что нам приходится сейчас много работать, а это
требует большой собранности.
- Группа работает под эгидой ленинградской студии "Бенефис". Что это
за организация?
- Чисто административная организация, которая, собственно, для нас
является некоторой формой прикрытия, чтобы мы не были "KИHO
ниоткуда".
- Есть ли приглашения за границу?
- Довольно много. Но мы тщательно просеиваем их, потому что сейчас
все "русское" там очень модно. Мы же хотим выступать там просто как
музыканты, поэтому ездим довольно редко.
- Где вы побывали?
- В Дании, Франции, Америке.
- И как принимают "Кино"?
- С озадаченным лицом: видя, что мы такие же как они, и не в косово-
ротках, без балалаек...
- Гастроли по Союзу продолжаются?
- Да, сейчас мы хотим поездить.
- А в Риге будете?
- У нас не было приглашений. Обычно нас зовут - мы едем. Из Риги нас
пока никто не звал.
- Что нового приготовило "Кино" поклонникам?
- Записан новый альбом. Как назвать, пока не решили.
- Вы довольны своей жизнью?
- Я не думаю, чтобы человек мог действительно быть доволен жизнью...
С другой стороны, я был всегда доволен ею. И когда работал в котель-
ной и бросал уголь в печь, я был доволен жизнью. И сейчас тоже.
- Пожелания читателям?
- Удачи!
- В особенности тем, кому сегодня 15 - 17 лет?
- Думаю, любой подросток мечтает самоутвердиться. Я никогда никого
не учу. Я могу пожелать только удачи!

Интервью газете "Ленинская смена" (Алма-Ата), май 1989 г.

- Год назад ты сказал, что у вас очень ленивая группа. Если честно,
я даже не рассчитывал, что "Кино" выберется к нам.
- У нас очень много предложений, но мы выбрали Алма-Ату, потому что
я очень полюбил этот город. Мы вообще очень мало гастролируем. Лучше
больше времени отдавать работе над деланием музыки, чем над ее
исполнением.
- В вашей программе не прозвучало ни одной новой песни...
- Мы решили, что лучше показать сборную программу песен "Кино",
потому что никогда не были в Алма-Ате, но с упором на альбом "Группа
крови".
- Это блестящий альбом и, кстати, он уже давно стоит в хит-параде
нашей газеты. А что вы собираетесь делать дальше?
- Мы никогда ничего не собираемся. Мы играем ту музыку, которая нам
нравится в настоящий момент. Потом он проходит, наступает другой
момент. Планов никаких мы не строим.
- А как все началось?
- Обычно. Я с детства занимался в различных художественных учебных
заведениях. Лет в 18 я все это бросил и стал играть на гитаре и пи-
сать песни. Первый альбом "45" был записан в 82-ом году с помощью
Бориса Гребенщикова, он его продюсировал и помог мне не выйти на
студию, а это в то время было делом почти невозможным. Альбом был
записан на обычном четырехдорожечном "Тембре", а "Восьмиклассница" -
даже на "девятой" скорости, забыли переключить, но получилось клас-
сно! Альбом был акустическим, но даже на таком уровне записи это
было очень сложно... Он стал довольно популярным в узких кругах
любителей рок-музыки, хотя это и не рекламировалось и нe снималась
по телевидению. У нас же появилась некоторая репутация, даже автори-
тет, мы уже сами могли выходить на какие-то студии. Следующий альбом
"Начальник Камчатки" был электрическим и несколько экспериментальным
в области звука и формы. Не могу сказать, что он получился таким,
каким мы его хотели видеть по эвуку, стилевой направленности но, с
точки зрения эксперимента, это интересно.
- Потом была "Это не любовь" - открытое гитарное звучание.
- Это тоже был в некотором роде эксперимент. Хотелось отбросить все
эти студийные причиндалы - компьютеры, синтезаторы - и сыграть
альбом просто на гитарах.
- Ты, помнится, говорил, что тебя он не очень устраивает.
- А я вообще не могу сказать, что меня что-то устраивает. Если бы
меня что-то устраивало, я бы этим просто перестал заниматься. Мне
нравится альбом "Группа крови", хотя и не весь. Это почти похоже на
то, что мы хотели сделать.
- Альбом "Ночь" - единственный, выпущенный фирмой "Мелодия" и, кста-
ти, даже без вашего ведома. Вы хоть в курсе планов этой фирмы?
- Совсем не в курсе. Не знаю и, честно говоря, знать не хочу.
- Но авторские, по крайней мере, вам заплатили?
- Нет.
- Как в Дании прошли концерты? Все-таки они там привыкли к англо-
язычному року.
- Это был один концерт, благотворительный, в фонд Армении. Принимали
хорошо.
- А с чем связана поездка в Америку?
- С выходом там пластинки "Группа крови".
- Значит, в Америку ты все же не отказался поехать?
- Там меня никто не знает, можно спокойно гулять по улицам...
- А как ты сейчас относишься к тому, что о тебе пишут, показывают по
телевидению? Ты как-то говорил, что у тебя мечта попасть на телеви-
дение.
- Я соврал.
- Ты часто врешь?
- Очень часто. Почти всегда, честно говоря.
- И сейчас, в том числе?
- Не знаю. Минут через 10 скажу.
- Ну, а если серьезно. За последний год вы стали очень популярны.
Это как-то изменило вашу работу?
- Конечно нет, а как это могло изменить? Мы с юмором относимся к
популярности. Это вещь случайная.
- Я считаю, что ваша популярность - вещь закономерная. Мог ли ты год
назад предполагать такой бешеный успех?
- Я вообще стараюсь никогда ничего не предполагать.
- Знаешь, для многих ты сейчас - как свет в окне. Некоторые уже даже
одеваются "под Цоя". Что скажешь?
- Только одно: не сотвори себе кумира.

Глава 5. ПРЕССА О ВИКТОРЕ ЦОЕ И ГРУППЕ КИНО

Николай Мейнерт , "Реклама" (еженедельное приложение к, газете
Три взгляда на "Кино" "Вечерний Таллинн"), 28 августа 1985 г.

Под тремя разными углами зрения можно попытаться взглянуть на
сущность этой рок-группы.

Во-первых, само название - "Кино" - отсылает нас к кинематографу,
внешняя связь с которым для творчества группы не слишком очевидна.
Может быть, речь идет о "съемках с натуры", о зарисовках своих впе-
чатлений с кинематографической точностью, равно как и операторской
изобретательностью? Вообще идея 3-4-минутного киносюжета, сценария,
воплощенного не в визуальной картинке, а в тексте и музыке (и именно
в таком порядке - сначала в тексте, затем уже в музыке) - довольно
популярна в среде ленинградских рок-музыкантов. Например, именно об
ассоциации с такими кинороликами говорил лидер "Зоопарка" Михаил
Науменко, характеризуя содержание своих работ, еще несколько лет
назад. Наконец, не следует забывать, что в само понятие "кино",
помимо оттенка повседневности, привычной для нас формы традиционного
времяпрепровождения, вкладываются еще и понимание кино, как какого-
то очень модного и, в некоторой степени, магического действа.

В общем, возможных граней в названии оказывается достаточно много, и
с каким из них соотнести конкретное ленинградское "Кино", каждый
слушатель сможет решить сам. После того, как прослушает, разумеется.

Взгляд второй - через ленинградский рок-клуб. "Кино" является одним
из ведущих коллективов этого любопытного объединения ленинградских
самодеятельных рок-музыкантов. Быть здесь означает иметь широкую
популярность в относительно узких кругах. Ибо, как ни бьется рок-
клуб, а вывести свои группы за пределы вполне конкретного контин-
гента слушателей, постоянно посещающих все концерты на улице Рубин-
штейна (помещение рок-клуба), пока не удается. Основным нерешенным
вопросом здесь является качество аппаратуры. А "Кино" остается
прежде всего группой концертного плана, которая в хорошей аппаратуре
нуждается.

Главным действующим лицом на сцене является Виктор Цой, т.е. мы
имеем дело с группой в принципе аккомпанирующей конкретному лидеру
(достаточно типичная ситуация в нашей рок-музыке). Цой сам поет,
играет на гитаре, пишет всю музыку и все тексты. Выступление "Кино"
- это еще и актерское мастерство Цоя, когда музыка и сценический
образ сливаются в одно целое и служат друг другу существенной подде-
ржкой. Это единое целое выглядит настолько убедительно, что прощаешь
имеющую иногда место музыкальную примитивность.

И вот тут наступает время для третьего взгляда на "экран" нашего
"Кино". Как раз по поводу отмеченной выше примитивности. Само слово
имеет как бы оттенок негативный: "примитивно" в нашем обыденном
понимании все чаще значит "плохо", "слишком просто". Конечно, у
"Кино" нет инструментальной виртуозности "Радара" или "Квадро". Но
возникает вопрос: а нужна ли она в данном случае? Тем более что
рядом с Цоем стоит бас-гитарист, чьи технические возможности ни у
кого в ленинградском рок-мире сомнения не вызывают. Александр Титов,
ранее игравший с группой "Август", а ныне параллельно выступающий с
"Аквариумом". Значит, могут. Но не хотят?

Давайте вернемся к понятию "примитивности". Но уже в несколько ином
его значении. Ну, например, в том, которое употребляется по отноше-
нию к художникам-примитивистам, наиболее хорошо знакомым представи-
телем которых является Николо Пиросмани. Начните учить такого
мастера-самоучку классическим правилам живописи, и он тут же поте-
ряет непосредственность восприятия и изложения, удивляющую нас в
неожиданно выразительных работах.

Так вот, у "Кино" наиболее сильная сторона - та самая непосредствен-
ность или простота восприятия и изложения, не лишенная доли роман-
тизма. Сам Цой прежде всего романтик и, может, даже идеалист, ибо
мотивы лирические явно доминируют над любыми другими в его твор-
честве. Это настроение музыкантам "Кино" удается донести до своих
слушателей, а вопрос о том, какими музыкальными средствами и на
каком уровне профессионализма это делается, при знакомстве с конеч-
ным результатом сам собой отступает на второй план.

Все сказанное относится к восприятию "Кино", помимо же этого есть
еще и сторона чисто информационная, т.е. фактология группы. Она
заключается в следующем:
* Группа "Кино" возникла в марте 1984 года. Раньше она существо-
вала в несколько ином составе, но тоже с участием Виктора Цоя.
* Сейчас в составе "Кино", кроме Цоя и Титова, еще два музыканта:
соло-гитарист Юрий Каспарян и ударник Юрий Гурьянов.
* В 1984-85 гг. "Кино" принимало участие в организованных рок-
клубом смотрах-концертах, и оба раза становилось лауреатом.
* Группой подготовлены два цикла студийных работ и сейчас
завершается третий. В записи принимали участие музыканты некоторых
других коллективов города, в том числе Борис Гребенщиков (группа
"Аквариум").

Евгений Додолев , "Московский Комсомолец", 25 марта 1988 г.
Начальник "Камчатки"

В таком богатом памятниками городе, как Ленинград, есть, ко всему
прочему, и неформальные, так сказать, достопримечательности. Среди
них особое место занимает котельная, известная завсегдатаям ЛРК
(Ленинградского городского рок-клуба) и внушительному числу город-
ских подростков под романтическим названием "Камчатка". Из этой
жаркой угольной колыбели вышло немало популярных в городе личностей.
В том числе создатель группы "Кино" Виктор Цой.

С помощью "Аквариума" двадцатилетний резчик по дереву записал в 1982
году свою первую акустическую программу "45". В мае этого же года
Цой опять же совместно с "Аквариумом" дал премьерный концерт в ЛРК.

И - надолго замолчал. За весь следующий сезон - одно-единственное
выступление. Виктор всерьез занялся набором состава. Первый же выб-
ранный им кандидат - гитарист Юрий Каспарян - вызвал в среде коллег-
музыкантов недоумение - "он совсем играть не умеет".

Однако время расставило все и всех по местам. Сегодня искушенные
мэтры, без энтузиазма встретившие Каспаряна, виновато разводят
руками - ну кто бы мог подумать, что у Цоя такая интуиция. Но тогда,
весной восемьдесят третьего, они остались вдвоем. И целый год репе-
тировали тандемом. Затем к ним присоединился известный в Ленинграде
барабанщик Георгий Гурьянов. На бас-гитаре согласился играть, не
покидая родной "Аквариум", Александр Титов (осенью 1985 года его
сменил музыкант "Джунглей" Игорь Тихомиров).

Этим составом - Цой, Каспарян, Гурьянов, Титов - "Кино" вышло на
II смотр-конкурс ЛРК в 1984 году. Квартет попал в "первую тройку".
Не самая лучшая песня "Безъядерная зона" была признана песней-
победительницей фестиваля.

Но все это события городского масштаба. А вот вышедший в этом же
году магнитофонный альбом "Начальник Камчатки" открыл двери холодно-
смоделированного мира "Кино" всесоюзной аудитории.

Двадцатишестилетний певец уютной котельной - самый молодой из лиде-
ров нашей молодежной музыки. Восторженная публика носила на руках
Андрея Макаревича после концертов до гостиницы, когда Витя ходил во
второй класс. Ему исполнилось одиннадцать лет, когда Борис Гребен-
щиков начал заполнять "очищающей водой" дерзких метафор полифоничес-
кие рамки созданного им "Аквариума". Он младше даже вожаков групп,
которые набрали силу уже на фоне полулегендарного "Кино", допустим,
Кости Кинчева из "Алисы".

И эту юношескую жилку нельзя не заметить. Особенно в бесхитростно
скроенных, скромно аранжированных альбомах "Ночь" и "Это не любовь".
(Программы были записаны за сезон 1984-1985 гг., но из-за разно-
гласий со звукорежиссером Андреем Тропилло "Ночь" вышла в свет лишь
в позапрошлом году). Экспрессивный и неоромантический настрой этих
песен уживается с пугающе искренней агрессивностью, этими точными
звуками вырывающейся наружу душевной боли, так же, как в пятнадцати-
летнем мальчике сосуществуют нежно-влюбленный девятиклассник и
несговорчивый уличный хулиган. Поэтика становящихся на ноги. Потому-
то так часто вспоминает Цой "телефоны", "сигареты", "ночи". И в него
влюблены школьники, а из армии ему пишут ничуть не меньше, чем
дикторшам ТВ или обманчиво-доступным крастокам, глянцево улыбающимся
с журнальных обложек.

Простые слова, доходчивые образы, незамысловатые мелодии. "Моя четы-
рехлетняя дочь знает песни Цоя наизусть", - писал писатель Александр
Житинский в журнале "Аврора". Меня это не удивляет. Но со следующим
утверждением ленинградского писателя - "Цой абсолютно не похож ни на
кого из западных исполнителей" - согласиться не могу. Специфика зву-
чания группы "Кино" напоминает мне многих зарубежных подвижников
новой волны - и американскую группу "Блонди", и английскую "Полис".
И вообще, слушая Цоя, я почему-то вспоминаю Аманду Лир. Именно с
этой бывшей манекенщицей, певицей, поэтессой и художницей схож
ленинградский музыкант. Многим. Прохладностью загадочно-кошачьей
пластики, чарующей отстраненностью мимики, подчеркнуто-бесстрастным
вокалом. В прижатости которого угадывается такое буйство крови,
такая мучительная неудовлетворенность, такое бессонное желание
выплеснуть себя, что не поверить этому странному голосу можно, толь-
ко внушив себе - это категоричное, отмеренное ритмичным ходом гитары
предложение неминуемого выбора "с нами или против нас" всего лишь
померещилось в металлических и мягких, словно фольга, гармониях.

Весьма характерно заряд на бескомпромиссность проявился в последней
работе квартета "Группа крови" (1988 год). Альбом на порядок выше
четырех предыдущих. Виктор явно вырос как поэт (хотя решением жюри
IV фестиваля ЛРК он был признан лучшим текстовиком уже в 1986 году).
Положа руку на сердце не могу умолчать о некоторых, тем не менее,
шероховатостях его текстов. Например: "И в н е з а п н о в веч-
ность в д р у г превратился миг". Хотя даже столь признанный авто-
ритет, как Андрей Макаревич, грешит подобными ляпами: в одной из
своих последних песен он - несмотря на свой семнадцатилетний
сочинительный стаж - допустил аналогичный дубляж: "З р я ты
н а п р а с н о терял в ожидании столько лет".

Главное достоинство новых песен "Кино" - сдвиг авторской позиции с
непререкаемого "я" на нервное "мы":

Мы хотели пить, не было воды,
Мы хотели света, не было звезды,
Мы выходили под дождь и пили воду из луж,
Мы хотели песен, не было слов,
Мы хотели спать, не было снов,
Мы носили траур, оркестр играл туш.

Но, с другой стороны, остротой и социальной направленностью текстов
Цою и Ко явно не сравниться с другими фаворитами ЛРК, особенно с
Михаилом Борзыкиным, Константином Кинчевым и Михаилом Науменко. Хотя
я и не решился бы отказать песням "Кино" в честности, как это делают
некоторые клубные радикалы, зачислившие квартет в разряд мажорских
групп (на ленинградском сленге это означает сытую, склонную к комме-
рческой музыке, уходящую от больных вопросов, от выраженного социа-
льного протеста группу). Цой работает с "открытым забралом", просто
стоит, развернувшись чуть в сторону.

Зато он наиболее адекватно отражает интересы и чаяния совсем юных
меломанов. Потому что естественен, ему нет нужды подстраиваться под
них, как это делают "Алиса" и "Объект насмешек", или сознательно
игнорировать их вкусы, подобно "Аквариуму" и "Зоопарку", представля-
ющим тридцатилетних.

Тогда в чем же дело? Почему фирма "Мелодия" решила выпустить только
один диск-гигант "Кино"? Отчего не часто балует группу пресса своим
вниманием? Из-за чего игнорирует ребят ТВ и радио? (Кроме восьми-
мартовского "Взгляда", не припомню что-то "Кино" на экранах ЦТ).

Тому я вижу две причины. Во-первых, повторю, творчество Цоя орга-
нично по самой своей природе, сориентировано на подростков, а в худ-
советах они, ясное дело, не представлены, и даже очень молодые, про-
грессивно настроенные критики некоторые вещи "Кино" просто-напросто
не понимают. А во-вторых, и это основное, Цой не очень-то контактен.
В среде журналистов, пишущих о музыкантах, это называется "не умеет
работать с прессой" (ох, многим это умение проложило дорожку на
обложки журналов и газетные полосы). Он не особенно любезен с пред-
ставителями солидных организаций, а от встречи с незнакомым журна-
листом вовсе может отказаться.

Это не значит, что Цой не честолюбив. У молодых музыкантов за те
годы, пока их музыка находилась на полулегальном положении, вырабо-
талось стойкое недоверие к любопытствующим. Они часто отказываются
от интервью. И даже от съемок в фильмах. (В "Роке", например, не
захотел сниматься Костя Кинчев, после того как его "подставили" во
"Взломщике", который он, кстати, не пожелал озвучивать...).

Впрочем, Цой снялся в прошлом году у Сергея Соловьева в "Ассе" и у
Алексея Учителя в "Роке", а в начале этого - закончил работу над
главной ролью в ленте под условным названием "Игла" ("Казахфильм").

По-моему, Цой все-таки из тех музыкантов, которым всерьез угрожает
перспектива "звездной болезни". Поэтому-то и не очень ратую за рас-
ширенный выпуск его пластинок и организацию всесоюзных гастролей. Он
может, пусть даже завоевав большую аудиторию, потерять себя. Ведь
плохие мальчики с классных "камчаток" никогда не получают - вдруг! -
почетные грамоты от учителей. Отгородившись на этой своей территории,
они независимо хозяйничают на "камчатках". И придуманную для них
резервацию на задних партах некоторые умеют превращать в обетованную
землю.

Феликс Аксенцев , Журнал "Родник", N10, 1988 г.
День в "Кино"

Что касается фактов - вы их, наверное, знаете. Может быть, и получше
меня. Я могу написать, что в 1982 году молодой человек, которого
звали Виктор Цой... И так далее. Но это называется - отбывать номер.
Поэтому для обязательной программы отвожу отдельные абзацы. А сейчас
- ностальгические воспоминания о двух интервью - с комментариями.
"Кино" - каким я его застал.

Поздняя осень 1987 года. Ленинград. Снег. Жуткий холод. Я вхожу в
подъезд стандартного дома на самой окраине города, звоню в дверь.
Открывает молодой парень в джинсах, черной майке с белым трафаретом
"Спасем мир", огромными буквами. Такие майки носят многие ребята из
Ленинградского рок-клуба. Южное лицо, короткие волосы. Он оглядывает
меня с головы до ног - что за тип пожаловал? Разговор с гитаристом
"Кино" Юрием Каспаряном начинается на кухне.

- Кто тебя интересует? "Алиса"? "Аукцион" и мы? Странная компания.
Какое мы имеем к ним отношение? Мы - элитарная группа.

Каспарян улыбается. Весь он - странный сплав иронии, какой-то
флегматичной энергии и обязательного косноязычия. Он не привык
давать интервью. Правда, однажды, как гласит легенда, шутник Курехин
выдал его наивным журналистам за Бориса Гребенщикова после одного из
прибалтийских концертов "Популярной механики". Каспарян важничал и
время от времени изрекал сакраментальную фразу, приписываемую Петру
Мамонову: "Я обещал своим ребятам тысячи и тысячи".

Сейчас Цоя в городе нет, живет он на чьей-то квартире в Алма-Ате,
снимается в "Игле", фильме Рашида Нугманова. Отдуваться приходится
Юрию.

Здороваюсь с его родителями. Проходим в комнату. Тахта, столик, кас-
сеты, колонки и картины.

- Вот эту Боб Гребенщиков написал. А эту - Джоанна. Правда, хорошо?

Юрий ставит кассету.

- Ты слышал "Союз композиторов"? Можно сказать, дочерняя группа
"Кино". Конечно, главные там не мы, есть пара ребят, "новые компози-
торы". Собирают синтезаторные звуки. Но мы все им помогаем, кроме
Вити, и второй состав тоже. Отличная дискотека, а?

Итак, узнаю, что у "Кино" есть "дублеры". Слушаю "поп" с кассеты.
Тексты - положенные на клавишный вой переговоры Гагарина с Королевым
перед запуском "Востока-1" плюс отрывистые знаменитые "да" Капицы-
младшего, списанное с "Очевидного-невероятного", лондонские уроки
английского. Черновые записи готовящегося альбома "Союза композито-
ров" напоминают отчет об испытаниях нового программируемого синтеза-
тора - впрочем, так, наверное, оно и есть - Юра с детской увлеченно-
стью рекламирует новую игрушку.

- Хороший синтезатор. Вот хор девушек, - Каспарян улыбается, - это
на радио и телевидение не пропустят... Жаль, плохие у них заставки.

Я слушаю вздохи под бойкий шелест ритм-компьютера и делаю вид, что
мне очень интересно. Юра перебирает пальцами воздух, показывая на
воображаемой соло-гитаре свою партию. Он дествительно гитарист.

Я включаю диктофон.

- Что ты можешь сказать о Цое? - спрашиваю я. Юрино косноязычие
тотчас начинает прогрессировать.

- М-м-м, э-э, угм - говорит Каспарян, потом принимает максимально
торжественный вид и выдает:
- Я думаю, Цой уже сейчас великий человек. Но в будущем, верю, он
станет еще круче.

- А как тебе его тексты?

- Они мне всегда нравились. Но вообще-то я в текстах ничего не пони-
маю. Знаешь, иногда Цой показывает песню - и мне не нравится. Думаю,
ну что здесь играть - три аккорда. А потом поиграю - кайф.

- У "Кино" есть проблемы?

- Ну... (дальнейшее мычание я опускаю)... у нас нет зала. И не будет,
разве что мы его купим. Нам нужен зал, где можно делать что угодно.
Мы не согласны на любые условия любой организации. А просто так зала
никто не даст. Мы репетируем дома. Соседи? Привыкли, наверное.
(Вспоминаю - "соседи приходят домой, им слышится стук копыт".) И
потом, разве в зале покушаешь? А дома можно отдохнуть, попить чай.

Дальше Каспарян говорит об еще одной беде "Кино" - большой паузе в
студийной работе. На то время ударный альбом "Группа крови" не был
еще записан, хотя хиты уже прогремели на Ленинградском городском
фестивале.

- Песни стареют, не записываются, их уже не хочется играть. Но
группа постепенно приходит в состояние натянутого лука, - говорит
Юрий, - вот Витя вернется, будет альбом, будет целая серия концертов.
Мы тут без Цоя кое-что свели вчерновую. Хочешь послушать?

Я слушаю наброски к "Группе крови" и чувствую: альбом выйдет на
славу. Цой, похоже, окончательно совладал с более чем необычным тем-
бром своего голоса; лаконичная, как всегда, ритмика стала свежей и
необычной, а скупые каспаряновские соло - необходимыми и достаточ-
нвми. Точные, славные тексты, чуть героичнее, чем обычно.

- Витя - молодец. Чувствуешь, как петь стал? Вот только ехиднее надо,
- вздыхает Каспарян, - над собой надо иронизировать, иначе нет кайфа.

Вот и не так. Кайф есть. Движение несомненно. Цой, нашедший свой
имидж еще во внестилевом "Транквилизаторе" ("Метеоролог сказал,
дождь будет недолго, я закрываю свой зонт, я экспериментатор"),
похоже, становится немного другим. И этот другой мне нравится. Хлес-
ткая оплеуха в адрес "Алисы" - "все говорят, мы в месте, но немногие
знают, в каком", язвительное пожелание "тем, кто ложится спать, спо-
койного сна, спокойная ночь" соседствует тут с сокровенным " а жизнь
- только слово, есть лишь любовь и есть смерть".

- А как тебе альбом "Это не любовь"? - спрашиваю я.

- Мне нравится. Посмеяться над девушками - это же прекрасно, -
говорит Каспарян.

- Какие у вас отношения с Гребенщиковым?

- Ну... Боб иногда оказывает мне большую честь немного со мной
выпить... Давай лучше о Курехине, о нашем гении, о современнике
нашем... хм... великом. Полный состав "Кино" участвует в концертах
"Поп-механики". Это добрый знак.

Добавлю: "Кино" сменило на этом посту "Аквариум" после разрыва между
Гребенщиковым и Курехиным.

Дальше - личная жизнь.

- Трудно с английским, - жалуется Каспарян, - сначала ничего не по-
нимал. Теперь уже легче. Вызов вот - в гости. Если пустят, конечно.

Юра показывает мне официальные бумаги. Его жена - американская жур-
налистка, продюсер, рок-исполнительница Джоанна Стингрей, которой мы
обязаны вышедшим в США двойным сборником ленинградского рока
"Красная волна". Помнится, "Комсомолка" не замедлила отреагировать
"разоблачающей" статьей. Потом вдруг стало ясно, что разоблачать
культурные обмены, пусть и неофициальные, не стоит, и на ленинград-
ском ТВ был даже снят "Музыкальный ринг" с участием четы Каспарян-
Стингрей и Курехина, анонсированный "Литературкой", но почему-то так
и не показанный.

- Терпеть не могу, когда обо мне говорят - муж Джоанны, - Юра обна-
руживает вдруг южный темперамент, - так надо играть, чтобы о ней
говорили - жена Каспаряна. Ко мне многие подъезжали, - вспоминает
он, - надо то, надо это. Думали, я разбогател. Потом говорили - вот,
мол, Каспарян стал буржуа, зазнался, все сам гребет. Ничего я не
нагреб. Неплохо бы, конечно, организовать советско-американскую
фирму по культурному обмену, да не знаю, как пройдет. Полгода уже
нигде не работаю.

Нелепая ситуация! Гитарист группы, которую слушают сотни тысяч, если
не миллионы, должен, оказывается, где-то числиться. Хоть сторожем.
Как будто то, что он делает в "Кино", не работа, к тому же часто
изнурительная.

- А в клубе я не очень-то общаюсь. Не всех даже знаю, особенно моло-
дых. Слегка в стороне мы, что ли, - говорит Каспарян под конец. И,
поскольку мой спичечный коробок опустел, вручает мне черную пачечку
с белой каллиграфической надписью по-английски - "Каспарян энд
Стингрей". Реклама!

В Штаты он, кстати, все-таки съездил, вызвав тем самым еще один
перерыв в работе "Кино". Говорят, больше всего в Америке ему понра-
вилось летать на спортивном самолете.

А теперь - обещанные обязательные абзацы.

Группа "Кино" основана Виктором Цоем, корейцем по происхождению, в
Ленинграде в 1982 году. Первый полуакустический альбом "45" содержал
такие "системные" хиты, как "Когда-то ты был битником", "Алюминиевые
огурцы".

Странный посев дал любопытные всходы. Пример Цоя показал, как рокер
с задатками художника вырастает их коротких штанишек идеологии
своего окружения. Неоромантический альбом "Начальник Камчатки", в
записи которого принял участие сам "великий Боб", далек от професси-
онального совершенства; в удачном "Троллейбусе", "Камчатке", "Гене-
рале" чувствуется влияние "Аквариума" - но все-таки... Обаяние
юности, неистребимая и загадочная энергия искреннего "Начальника"
заставляют слушать этот немудреный "пэтэушный" рок, снабженный,
правда, не такими уж и простыми текстами:

Где твой мундир, генерал?
Твои ордена? Спина, как струна...

Исповедь дерзкого взрослеющего подростка многим пришлась по душе.
"Мы должны заполнять все части спектра", - сказал Гребенщиков. Цой
угадал со спектром сразу же.

Магнитофонный альбом "Ночь" с опозданием на два года выпустила
"Мелодия", опоздав перед этим на пять лет с выпуском сингла из
"Начальника". От примитивного "телефон и твой номер тянут меня как
магнит", от "Анархии", стыдливо названной пародией на западные панк-
группы, до почти попсовой "Мы хотим танцевать" - размах "Ночи".
Простая музыка, простейшие аранжировки. И постоянное ощущение чего-
то большего. Но раскрывшийся было Цой всякий раз прячется за
привычную уже стену иронии.

Предшествовавшая "Ночи" программа "Это не любовь", конечно, изрядно
повеселила публику. Все эти "Уходи, я тебя не люблю", "Я не могу
больше ждать, я могу умереть" были очень милы, но... Путь Цоя лежал
совсем в другие места, через ударные концертные номера "Безъядерная
зона", "Дальше действовать будем мы", "Хочу перемен" приближался он
к "Группе крови". "Война между землей и небом" обязана была
случиться.

За отсутствием в Питере самого "начальника Камчатки" я совершил
краткую экскурсию по "цоевским местам", побывав в обклеенной экстра-
вагантными лозунгами и плакатами котельной - по месту работы, так
сказать.

Выяснив по телефону у решительной супруги Виктора, Марианны, что без
интервью с Цоем никакого материала о "Кино" давать нельзя, я
набрался наглости и позвонил в Алма-Ату.

- А может, давайте завтра? - флегматично предложил Виктор в первый
вечер, - я устал, у нас тут ночь.

Что ж. "Это его право - любить ночь".

На следующий вечер мы все-таки коротко поговорили.

- Я не могу судить о том, что изменилось. Со стороны виднее, - ушел
Цой от ответа на вопрос о динамике стиля. - Вообще меня не интере-
сует, нравятся песни или нет. Мы делаем, что хотим. Иначе вообще
ничего не получится. Конечно, тем, кто постарше, не будет интересна
"Восьмиклассница". Но все-таки сейчас и темы текстов шире, что ли,
и группа звучит лучше.

- Как собирался состав?

- Я собирал не музыкантов. Прежде всего - друзей. А как же иначе?
Научиться-то играть можно. Каспарян, например, вначале мало что
умел, а теперь снимает с гитары куда больше меня.

(По-моему, такой способ организации группы всерьез возможен только в
Советском Союзе. В Ленинграде).

- Что вы делаете в кино?

- Мне нравится сниматься. Конечно, в фильме будут песни. Но я стара-
юсь не привносить в кино ничего из того, что делаю в "Кино". Это
разные вещи.

- Совпадают ли "я" в ваших песнях с вашим собственным "я"?

- Иногда полностью, иногда частично, иногда не совпадают совсем.
Каждый раз по-своему.

- Вы можете что-нибудь пожелать слушателям? - зачем-то спрашиваю я
и тут же понимаю, что задал глупый вопрос.

- Не знаю, - говорит Виктор, - не знаю. Ну что им пожелать? Ничего,
наверное.

Мы попрощались. Цой передал привет редактору "Рокси" Старцеву, с
квартиры которого я тогда звонил, и далекая Алма-Ата исчезла в
ленинградской ночи.

Вот, собственно, и все. Таким я увидел и услышал "Кино" в лице Кас-
паряна и Цоя в ноябре 1987-го. Наверное, теперь что-то изменилось...

Нина Тихонова , Журнал "Смена", N16, июль 1988 г.
Дон Кихот из котельной

Сосед заснул, убаюканный привычным шумом автомобилей. И вдруг за
стеной его малогабаритной квартиры явственно раздался стук копыт.
Прислушался - нет, не прогуливающий туристов старинный экипаж. Здесь
же, в доме, яростный ритм перерастал из рыси в галоп. "Хулиганство!"
- вздохнул сосед и, шаркая шлепанцами, побрел искать нарушителя спо-
койствия. Даже если бы дверь, из-за которой доносился шум, ему
открыл сам идальго ламанчский на своем Росинанте, человек не уди-
вился бы столь сказочному обороту дел, а только повторил - хулиган-
ство! - и потребовал выдворить лошадь прочь. Примерно такая ситуация
возникает в одной из песен Виктора Цоя, лидера ленинградской рок-
группы "Кино".

Пожелав ложащимся спать спокойной ночи, Виктор забросил намечавшуюся
было в его судьбе профессию резчика по дереву и отправился трудиться
истопником в котельную, которая стала известна среди молодежи под
романтическим названием "Камчатка", где подолгу засиживались, слушая
композиции Цоя.

Чем выделяется этот двадцатишестилетний юноша из ряда современных
героев рок-н-ролла? Колоритной восточной внешностью? Суровым выраже-
нием лица? Да. А еще - странной уверенностью в своих силах.

В сущности, он поет о том же, о чем другие рокеры, - о своем поколе-
нии. Сценический образ воплощается в манере форсированно, с растяж-
кой произносить слова - похоже на стиль речи дворовой шпаны.

Персонаж Виктора Цоя не просто готов выйти под дождь, отправиться в
путь, вступить в бой. Он таинственно улыбается безусловной победе,
даже когда сажает "алюминиевые огурцы на брезентовом поле". И когда
тонет, хотя, как и все, знает близлежащий брод. Дело не в том, что
он отказывается от легкого пути, дело в том, что, позвав за собой,
манит не на красивую гибель, а к выигрышу по большому счету.

Так уж сложилось, поет Цой - "Где бы ты ни был, что б ты ни делал,
между землей и небом - война". И в тотальной возне за место под сол-
нцем уверенность в осмысленности на первый взгляд иррациональных,
"невыгодных" поступков служит залогом сохранения духовности.

В этом, собственно, и состоит цель песенного героя Виктора Цоя. Цель
куда менее определенная, чем путь к ней, как расплывчаты контуры
любой идиллии. Не предлагая чудодейственных рецептов, не скалясь на
"отдельные недостатки", Цой просто заявляет: "Дальше действовать
будем мы". И по дорогам снова мелькает плащ странствующего рыцаря.

Сценический облик Виктора Цоя удачно дополняет пластика. Рисунок
танца в его композициях ненавязчив - ритмичные движения мягко пере-
текают одно в другое - изысканно плавная и вдруг - резко контрастная
графика тела аккомпанирует песне.

Молодежь отлично знает Цоя по магнитофонным альбомам: "45" - 1982 г.,
"Начальник Камчатки" - 1984 г., "Ночь" и "Это не любовь" - 1984-86
гг., "Группа крови" - 1988 г. Помнит, как он начинал выступать вме-
сте с "Аквариумом". В курсе, как собирался состав "Кино": гитарист
Юрий Каспарян, барабанщик Георгий Гурьянов, бас-гитара - сначала
Александр Титов (параллельно с работой в "Аквариуме"), потом Игорь
Тихомиров из "Джунглей".

С выходом на экраны художественного фильма Сергея Соловьева "Асса"
менее осведомленным слушателям можно будет напоминать, кто такой
Цой - ну, тот, что в финале картины поет: "Перемен, мы ждем перемен!"
Подобных зрителей, боюсь, окажется большинство. Неинформированность
возникает не по их вине - шутка ли углядеть певца, если он пару раз
мелькнул в музыкальных эпизодах телепрограммы "Взгляд", а более
объемных его выступлений нет ни в эфире, ни на крупных концертных
площадках.

Фирма "Мелодия" выпустила диск-гигант с записями "Кино". Но и здесь
не обходится без сложностей. По госцене вы пластинку с песнями
Виктора Цоя вряд ли достанете, только раз в пять-десять дороже - у
спекулянта. Очевидно, мал тираж. Любая зарубежная фирма проявила бы
оперативность и, радуясь успеху своей продукции, быстро откликнулась
на запросы слушателей. У нас же создается впечатление, будто
планирование - производство - реализация специально созданы для
взвинчивания цен на "черном рынке".

Честно говоря, пока, беседуя о роке с обычными зрителями, а не с
фанатами, не будешь знать, что ведешь речь именно, скажем, о "Кино",
а не о "всяких разных, которых развелось, плюнуть некуда", продук-
тивного разговора не получится. Не получается его и с руководящими
инстанциями, уверенными, что нынче открыты куда уж более торные
дороги для рока.

Однако, проведение клубных концертов по-прежнему встречает сложности
и лишено мало-мальской рекламы. На большие концертные площадки и в
эфир, вытесняя лучшие группы, хлынула масса плохоньких. Прогрессив-
ные кооперативные и хозрасчетные формы в сфере культуры разъедает
недуг, уже всесторонне обнаруживший свою порочность в филармониях, -
склонность к сборным концертам, где к одному хорошему номеру
выдается солидная "нагрузка".

Середняк оказывается более хватким, удобным в обращении, приемлемым
на все вкусы. Действительно, интересные артисты зачастую резче,
строптивее, конфликтнее - что с ними связываться? Так, похоже,
решили апологеты рока от журналистики, по совместительству освоившие
профессию менеджеров. Они прилежно и достаточно регулярно организуют
гала-концерты, фестивали, "дорожки", "волны", но занимают там по
большей части своих знакомых и тех, кого проще ангажировать. С одной
стороны, это дает шанс молодняку, с другой - слабый интерес публики
к новоявленным посредственным группам вроде бы наглядно подтверждает
прогнозы о спаде увлечения роком.

Прежде чем радоваться или огорчаться, заслышав любимый рокерский
возглас - "Мы вместе!", хочется вспомнить поставленный встречно воп-
рос Виктора Цоя: в каком месте? Хотелось бы дифференцировать качес-
тво отечественных групп, не ссылаясь то и дело на западные аналоги -
как правило, они от нас еще дальше, чем "Камчатка" от широкой ауди-
тории. А поступив так, предоставить рок-музыке достойное место в
художественной жизни. Сегодня, когда советским роком живо интересу-
ются за рубежом и "Кино" уже приобретает международную известность,
странно и стыдно, что порой его знать не знают или игнорируют на
Родине.

Михаил Шлямович , "Молодежь Эстонии" (Таллинн), 6 января 1989 г.
Интересное "Кино" Виктора Цоя и его повороты

Слезы бывают не только на лице, слезы бывают в сердце. Душа плачет!..
Это так редко происходит, что иногда кажется, что у многих вместо
сердца камень. Но есть явление, изначально способное "пробивать"
любое сердце, даже каменное. Это явление - часть духовной сферы,
именуемая искусством. Среди сотен и тысяч людей, появляются вдруг
е д и н и ц ы, идущие наперекор устоявшимся (скорее застоявшимся!)
представлениям об окружающей среде, и создают свою среду, свой мир,
не похожий ни на какие прочие. Неповторимо прекрасный, несколько
даже опасный тем, что очень честный. Он (этот мир) и живет по зако-
нам жизни и смерти, любви и справедливости и какой-то особенной
горечи, и соприкоснувшись с ним, становится по меньшей мере не по
себе, ведь то, что вокруг нас, зачастую чудовищно несправедливо!

То, чем занимаются единицы, трудно выразить и определить в смысле
жанра или чего-либо подобного, ведь сказал О.Уайльд в "Портрете
Дориана Грея": "Определить, значит ограничить". Но мы будем касаться
только одного из притоков могучей реки искусства по имени "рок",
поэтому определимся, что речь идет о рок-культуре. И здесь первой из
таких "единиц" для моего поколения хочется назвать Виктора Цоя и его
группу "Кино".

Образовавшись в начале 1981 года, группа "Кино" сразу же проявила
характер в исполнительском облике и направлении творческих поисков.
Основной особенностью явилось то, что "Кино" - это не просто музыка-
льный ансамбль, объединяющий людей на основе узкомузыкального при-
страстия. И перефразируя известное высказывание Бориса Гребенщикова,
"Кино" - это образ жизни. После второго ленинградского рок-фестиваля
в журнале ленинградского рок-клуба "Рокси" появилось интервью с
Гребенщиковым:
...Корреспондент: Что тебе понравилось на фестивале?
- "Кино"! Я был после концерта просто в трансе. Если переходить к
теории, то вот обычно, когда люди сидят в зале и смотрят на сцену,
они видят там некое действо, праздник, колдовство. И появляется
мысль, что те, кто на сцене, вот так все время и живут. На самом
деле так в свое время жили "Битлз", а у нас это невозможно. В свое
время так жил "Аквариум". Сходя со сцены, мы оставались такими же,
какими были на ней. Это потом появилось электричество, одежды, грим,
кимоно, синтезаторы и так далее... Мне кажется, что на сцене он
больше Цой, чем в жизни. И, в общем, каждый, кто его в той или иной
степени знает - в той или иной степени понимает. Когда я видел
"Кино" - я видел героев, я видел живую легенду...

Мироощущение "Кино" находит собратьев "Кино", и примкнувшие к ним
близкие по духу образовали себе собственное направление в живописи -
"новые дикие". На прошедшей недавно в Нью-Йорке выставке ленинград-
ских современных художников большинство картин было "митьков" и
"новых диких", из них 10 картин принадлежало кисти Виктора Цоя.

Но вернемся в музыкальное русло. После состоявшихся в 1982 году
успешных гастролей в Москве, вызвавших восторженные отзывы прессы,
"новый романтизм" "Кино" стал находиться под пристальным наблюдением
тех, кому дороги наши культурные фонды.

До 1986 года "Кино" было символом "потерянного" поколения и четко
отражало всю горечь и протест против духовного застоя в жизни чело-
века Города; группа отражала воззрения той локальной части людей
молодого и среднего возраста, кто наиболее болезненно ощущал тупик
в своей жизни, определенную безысходность. В этот момент "Кино" ста-
новится трижды лауреатом на самых престижных в стране ленинградских
рок-фестивалях, успех, выпавший на долю первых магнитофонных альбо-
мов группы "45", "46", "Начальник Камчатки", "Это не любовь", ошело-
мителен, а многие их песни, такие как "Электричка", "Транквилизатор",
"Троллейбус", "Алюминиевые огурцы", "Весна" и многие другие, распе-
вались в большинстве студенческих компаний. Казалось, что, попав
благодаря несомненному таланту и социальному чутью в ту струю, в
которой "Кино" могло еще долгие годы иметь успех и популярность,
ничто уже не могло свернуть музыкантов с этого пути.

Но Виктор Цой неожиданно для всех предвосхищает в своем творчестве
то, что уже все привычнее называют "искусством перестройки". Этот
первый резкий поворот вызвал вначале удивление, а потом духовное
принятие новой позиции. (Хотя вполне возможно, что это вовсе не при-
нятие новой позиции, а расширение плацдарма). Если ранее энергия в
песнях "работала на оборону", то теперь она становится энергией
атаки.
Перемен требуют наши сердца!
Перемен требуют наши глаза!
В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен -
Перемен! Мы ждем перемен!

Несомненно, огромную силу и обаяние представляет очень цельная, тра-
гичная и незаштампованная лирика Виктора Цоя. Обычные предметы, реа-
лии окружающего мира неожиданно предстают перед нами, как в сказках
Г.Х.Андерсена, в новом качестве, оживленные и наполненные внутренним
светом.

Альбом 1986 года "Ночь" показателен в этом отношении. Индивидуаль-
ность слушателя независимо даже от его воли сливается с индивидуаль-
ностью лирического героя песен. Очень реальные вещи, понятия,
ситуации в этом альбоме сосуществуют с немногочисленными символами -
ночь, дождь, ветви деревьев, - которые опять же "скрывают" в себе
четкую реальность.

При всем этом даже в самой печальной песне присутствует ирония, и
что более удивительно - самоирония (это, пожалуй, наиболее отличи-
тельные черты В.Цоя). Цой своим низким, глубоким голосом вкладывает
в песню все нужные и характерные только для него интонации. Наверное
потому, исполняя песни Цоя, как и песни Высоцкого, нужно петь, под-
ражая голосу автора, в противном случае пропадает цельность образа.
Часто настроения песни от личностного восприятия переходят к чему-то
более глобальному, и чувствуешь, что устами Цоя поет целое поколение.

Только капля за каплей из крана вода,
Только капля за каплей из времени дниа,
Ты пойдешь рубить лес, а увидишь лишь пни...
Наше сердце работает как новый мотор!
Мы в четырнадцать лет знаем все, что нам надо знать,
И мы будем делать все, что мы захотим,
Пока вы не угробили весь этот мир...

Конечно, в отрыве от музыки слова покажутся кому-то слишком простыми.
Но это не стихи, а именно тексты песен, и их, подобно текстам Гребе-
нщикова, Кинчева, Шевчука, невозможно анализировать вне музыки.

Андрей Тарковский писал: "Искусство несет в себе тоску по идеалу.
Оно должно поселять в человеке надежду и веру. Даже если мир о кото-
ром рассказывает художник, не оставляет места для упований. Нет,
даже еще более определенно: чем прочнее мир, который возникает на
экране, тем яснее должен ощущаться положенный в основу творческий
идеал, тем отчетливее должна приоткрываться перед зрителем возмож-
ность выхода на новую духовную высоту".

Эти слова великого режиссера безусловно соотносимы и с творчеством
Виктора Цоя.

Знаменательным событием культурной жизни стал уже получивший широкое
распространение альбом 1988 года "Группа крови". Это новый, второй
поворот в творчестве Виктора Цоя, снова он не укладывается в привыч-
ные рамки.

Смерть стоит того, чтобы жить.
А любовь стоит того, чтобы ждать...

Многие уже видели музыкантов "Кино". Виктора Цоя, Юрия Каспаряна,
Игоря Тихомирова, Сергея Бугаева - "Африку", "Густава" Гурьянова в
нашумевшем фильме С.Соловьева "Асса", их же можно будет увидеть в
документальных фильмах "Рок" и "Город" - сценарий которого написан
"митьками о митьках", и в художественном фильме "Игла", где Виктор
Цой выступает не только в качестве автора музыки и песен, но и
исполнителя главной роли.

У восточных народов есть понятие "до": любое явление, занятие - это
"до" - путь, дорога без конца.

Мне кажется, путь осмысления действительности, философия, присущая
Виктору Цою и его друзьям, - это тоже дорога без конца.

В одной из популярнейших песен "Кино" "Перемены" многие в ее осмыс-
лении делают упор именно на ключевые слова: "Перемен! Мы ждем
перемен!". На самом деле основное содержание, может быть, всей фило-
софии Цоя в "Кино", содержится в двух "незаметных" строчках. Они,
по-моему, являются основными звеньями той цепи, соединяющей сердца
тех, для кого концепция "киношников" является своей жизненной
концепцией:
И больше нет ничего,
Все находится в нас...

Сергей Шолохов , "Советский экран", N9, 1989 г.
Игла в стогу сена

Теплоход "Федор Шаляпин" едва отошел от причала одесского порта, и
кинематографическая элита, предвкушая веселую прогулку, расположи-
лась в шезлонгах на верхней палубе, когда я увидел Виктора Цоя -
впервые без свиты восторженных поклонников. В кругу известнейших
кинорежиссеров, писателей, актеров он не показался мне посторонним.
Напротив, он был необходим здесь так же, как Илья Глазунов, то есть
прекрасно дополнял пеструю картину одесского кинофестиваля "Золотой
Дюк", в которую парадоксально и органично вписались представители
различных поколений и сторонники разных взглядов. Иногда даже созда-
валось ощущение, что Станислав Говорухин сформировал свой фестиваль
(а на корабле это ощущение усилилось), как Ной свой ковчег - каждой
твари земной по паре. Так что если бы все погибло от потопа, а
остался бы в Черном море только "Федор Шаляпин", то уцелели бы и
передались будущим векам все наши ключевые сюжеты. Алла Гербер и
Илья Глазунов рассказали бы потомкам о великорусском споре западни-
ков и славянофилов, Юрий Кара поведал бы, что нужно от искусства
простому народу, а Рашид Нугманов - что нужно от него молодежи,
отмеченной романтической печатью рока.

Ситуация неожиданная, не правда ли? Подобно тому, как идеологи
"параллельного кино" сегодня отрицают официальный кинематограф как
мертворожденный, лидеры "красной волны" в рок-культуре некогда сли-
вались со своими фанами в бурном экстазе протеста против господству-
ющей иерархии ценностей советского истэблишмента. Официальное при-
знание означало измену: ведь некоммерческий русский рок весь прони-
зан пафосом протеста, и если общество приемлет этот протест, значит,
что-то нечисто. Не знаю, пройдет ли "параллельное кино" испытание
признанием (а особенно равнодушным признанием, вероятность которого
усиливается всевозрастающим потоком самых разных видеоизображений на
домашних экранах), но для "звезд" нашего рока оно оказалось вполне
показательным. Пожалуй, только Виктор Цой, не изменив себе, обнару-
жил способность обрести новое качество (о Курехине не говорю, потому
что рок имеет к нему такое же отношение, как часть к целому). Кино -
не "параллельное", а вполне официальное - помогло Цою в этом качес-
тве утвердиться. В свою очередь, идеалистическая прививка мироощуще-
ния рока "новой волны" к здоровому дичку советского кинематографа не
могла не сказаться на его эстетике. "Игла" Рашида Нугманова в этом
смысле интересна с обеих точек зрения.

Ученик Сергея Соловьева, Нугманов защитился во ВГИКе картиной
"Йя-хха!" о своих друзьях ленинградских рок-музыкантов. Картина эта
на многих тогда произвела впечатление: подкупал взгляд режиссера на
мир ленинградской рок-молодежи, в котором, кроме радости открытия
новой экзотической фактуры, таилась перспектива новой - во всяком
случае, для советского идеологизированного кинематографа - эстетики.
Фильм апеллировал к ассоциациям, которые могли возникнуть у круга
посвященных, заглядывал в будущее, застенчиво предвосхищая расслое-
ние пока еще монолитной среды, и строил свою драматургию на перели-
вах настроения, демонстративно пренебрегая традиционным сюжетом.
Короче, это был взгляд изнутри, лишенный высокомерия "отцов", чья
позиция могла быть прогрессивной (желание разобраться, понять) или
реакционной (осудить, заклеймить), но одинаково чуждой - может быть,
потому, что в ней никто не нуждался. Я говорю сейчас не о реально-
сти, а о мире, в который погружал нас фильм "Йя-хха!" с его вольной
стихией жизнерадостного молодежного эпатажа, с его чердаками и под-
валами - временным прибежищем "звезд" и постоянным местом прописки
их очарованных почитателей.

Не исключаю, что именно "Йя-хха!" вдохновила Сергея Соловьева совер-
шить экскурсию по ленинградским чердакам и подвалам, где он обнару-
жил многих персонажей будущей "Ассы", однако способ их существования
в "Ассе", "Йя-хха!" и "Игле" принципиально разный. Тем не менее
общее есть, и общее это - Цой, удивительным образом сохранивший и
упрочивший свой романтический имидж в глазах кинозрителей, которым
довелось увидеть все три картины.

Романтический герой всегда бунтарь, только на первый взгляд стремя-
щийся к совершенству. Ведь совершенство - это спокойствие и равно-
весие, вызывающие чувство довольства. Ровному течению реки жизни
романтический герой предпочитает крайности, а потому в нем всегда
присутствует нечто фатальное, обреченное, ибо крайности враждебны
жизни, заинтересованной только в самосохранении. Здесь возникает
тонкая разделительная черта между традиционной романтикой и неоро-
мантикой в духе "новой волны". Ирония неоромантики распространяется
далее, чем на дистанцию презрения к обывательскому размеренному
существованию, - она подвергает холодному издевательству и саму идею
поэтической обреченности романтического героя, снижая пафос его
поступков до тривиальности. Важно при этом, что надругательство над
пафосом происходит не от глупости или бездарности автора, а является
в данном случае художественной задачей. Как бы то ни было, в "Йя-
хха!" Рашид Нугманов еще достаточно далек от такого рода концепций,
вполне жизнерадостных, потому что ироническое отношение к обреченно-
сти героя служит как бы гарантией его целости и невредимости.

Тут Цой - традиционный романтик. Он снят в котельной, где с чувством
подбрасывает уголь в топку; жарко горит огонь - слишком жарко, и
слишком суров герой, чтобы предположить в нем заурядного истопника.
Нет, в недрах Дома культуры уже бушует огонь, еще немного, еще одна
лопата угля... "Дальше действовать будем мы", - поет герой, наводя
ужас на редакцию "Искусства кино", всерьез решившую, что если на
арену выйдут Цой и Ко, то кому-то придется "отойти в сторонку".

Романтичексий имидж Цоя понадобился и автору "Ассы", только атрибу-
тами, знаками стихии, которая вот-вот вырвется наружу в верхние
этажи культуры, из машинного отделения в теплые и уютные каюты,
стали не языки пламени, а тысячи огоньков зажженных спичек и зажига-
лок на концерте Цоя: "перемен, мы ждем перемен". Символика кадра
перерастает его рамки - "верх" и "низ" могут поменяться местами
(если "перемен" не будет "сверху"), противоположность таит в себе
взаимообратимость.

Эта или примерно эта схема и имеется в виду (и уже мифологизируется
в кино), когда говорят о соотношении культуры и контркультуры, под
которой у нас в первую очередь понимают рок и все с ним связанное.
Однако эта схема далеко не единственная. В фильме "Игла" Цой уже
далеко не могильщик господствующей культуры с ее лживой иерархией
ценностей. И его в отличие, скажем, от Юрия Шевчука не тревожит
"предчувствие гражданской войны". В мире, лишенном, как правило, не
только четвертого, но и третьего измерения, война для героя может
быть только одна - с пейзажем, в котором можно, стоит только зазе-
ваться, и раствориться, особенно если воевать с пафосом.

В "Игле" Цой впервые в кино предстал как неоромантик, хотя в группе
"Кино" он им являлся уже неоднократно.

Лирический и в то же время немного сердитый молодой человек, герой
Цоя гораздо естественнее смотрится в фильме на фоне доисторических
глинобитных хижин, потрескавшегося дна высохшего моря, на фоне рас-
света, на фоне заката, чем в пространстве урбанистического пейзажа.
Однако восточная грация его такова, что без особых интеллектуальных
усилий он преодолевает эту неестественность интуитивным знанием того,
что город - это те же джунгли, в которых свои законы. Их нельзя
нарушать, но нельзя и принимать всерьез, иначе самому можно стать
винтиком гигантского и бессмысленного механизма, слиться с пейзажем.
В фильме Цой выглядит максимально отдельно от него. Осмысленный
взгляд и адекватные реакции выгодно отличают его от бессмысленно-
безумного способа существования других персонажей, а его современные
черные джинсы и черная куртка кажутся в цветной палитре фильма
неоромантическим аккордом, как черный плащ его исторических
предшественников.

Парадокс (в духе неоромантизма) заключается в том, что дистанция
между героем и миром образуется не благодаря презрительной иронии
героя по отношению к убогой действительности, а потому что он отно-
сится к ней без всякого презрения, вполне трепетно и даже душевно, в
то время как окружающий героя мир презирает сам себя. Это новое
качество романтической иронии, лишающей возможности смотреть на мир
свысока, приводит к эффекту отстранения героя. Странным он кажется
уже не потому, что оценивает земное с высоты небесного, с высоты
зачастую мнимой, основанной на мифе о собственной исключительности,
а потому, что имея смутное представление о небесном, но чувствуя в
крови неистребимое желание идти туда, где небо сходится с землей,
чтобы заглянуть за линию горизонта, герой Цоя обеими ногами прочно
стоит на грешной земле. Все же остальные персонажи так или иначе
утратили чувство реальности.

В этом фильме грезят все, но и сама действительность похожа на сон.
Пытаясь отвадить героиню фильма, с которой героя связывает необяза-
тельное для обоих, но трогательное любовное чувство (любовь, как
традиционный романтический путь от земного к небесному, тоже подве-
ргается в фильме неоромантической переоценке), пытаясь отвадить свою
подругу от наркотиков, герой Цоя отвозит ее на берег высохшего моря,
где реальность предстает как некая сверхгаллюцинация. Наркотические
грезы ли перенесли в пески остов рыболовецкого судна или это руко-
творное надгробие когда-то существовавшему морю - какая, в сущности,
разница, если то и другое мираж?

Традиционно романтический герой иррационален, но что прикажете ему
делать, если иррациональна действительность? Помните в "Ассе" уголо-
вника, вообразившего себя космонавтом? В "Игле" тот же уголовник
забирается на импровизированную трибуну и, воображая себя вождем,
произносит бессмысленную и зажигательную речь, а потом падает в
странный резервуар, заполненный прелой листвой. А Петр Мамонов? Даже
если не знать его музыкального творчества, нельзя всерьез отнестись
к его мафиозному персонажу, опереточная пластика которого сводит на
нет какой бы то ни было пафос борьбы с ним как с социальным злом
(наркотики!). Короче, стремясь создать у нас не столько иллюзию
достоверности происходящего на экране, сколько поселить в нас убеж-
денность в иллюзорности созданного на экране мира, Рашид Нугманов
находит, на мой взгляд, адекватную идеям неоромантизма киностилисти-
ку, и его фильм нельзя прочитать как притчу о романтическом принце,
который пришел освободить свою принцессу из сонного царства. Ибо за
пределами наркотического сна ее ждет наркотическое бодрствование, и
выхода, по существу, нет.

В подтверждение этой идеи - и тут можно упрекнуть режиссера в плака-
тности и даже вторичности - камера время от времени делает панорамы
по многочисленным экранам мониторов разных размеров, которые допол-
няют интерьер жилища героини. Экран телевизора неоднократно исполь-
зовался в кинематографе для трагического или тронического контра-
пункта жизни простого маленького человека и большого непростого
государства. (Вспомним совсем недавний пример: в "Ассе" Африка,
избитый в милиции за серьгу, парит ноги в тазу в окружении мамаши и
бабки, а по ТВ показывают вручение Брежневу золотого оружия). Для
Нугманова экраны ТВ - это бодрствование, которое мало чем отличается
от наркотического сна. Герой Цоя существует в фильме отдельно от
всех остальных персонажей именно потому, что ему ведомо не только
третье (наркотическое, то есть выход в иную реальность, которая
завораживает), но и четвертое измерение, а в этом масштабе презрение
к реальности неуместно.

Но наиболее убедительной неоромантической рефлексией по поводу
романтической идеи об обреченности героя-бунтаря явился финал кар-
тины, в котором Цой попадает в воронку изображений. Немного раньше
возникает своеобразная "рифма" к тем кадрам, которые были в прологе.
Помните? Герой фильма возникает из урбанистического пейзажа, идет на
статичную камеру, останавливается перед ней, закуривает сигарету.
Кто он, откуда - мы не знаем. А в финале он, стоя на коленях в снегу,
на который капает кровь из только что нанесенной ему ножевой раны,
прикуривает сигарету и, с трудом поднявшись на ноги, уходит от нас в
никуда - по еловой аллее в серебристо-мертвенном свете фонарей. На
этом режиссер мог бы поставить точку, рассчитывая, что в памяти у
нас останется поэтический образ молодого человека, пострадавшего за
правое дело, его взгляд, обращенный к убийце, - недоумение и понима-
ние в этом взгляде, сквозь ресницы, на которые, не тая, падают сне-
жинки. Смерть как плата, искупительная жертва ради торжества небес-
ного над земным - здесь обычно заканчивается романтическая ирония.
Неоромантическая простирается дальше.

За кадром появятся первые аккорды знаменитого шлягера Цоя "Группа
крови", а в кадре - титр: "Советскому телевидению посвящается". Из
экранной жизни героя Нугманов монтирует краткий и эффективный клип,
который, снижая романтический пафос песни, обнаруживает и усиливает
ее энергию, утверждая "жизнь после смерти". Чувство сострадания к
"романтическому принцу" сменяется улыбкой, смысл которой можно
истолковать примерно так: вы думали, что мы принесли в жертву нашего
Цоя ради истины и добра? Как бы не так. Пусть Сергей Соловьев при-
носит в жертву Африку ради своих нелепых построений, в которых рок-
культуре отводится место духовной антитезы господствующей культуре с
ее лживой иерархией ценностей, позволяющей Брежневу царить в эфире,
а Говорухину - в реальности. Пусть Африка, убиенный царевич, будет
немым укором "отцам". Пусть рок-культура, то есть молодежь, подхва-
тит в этом фильме цоевский клич: "Перемен, мы ждем перемен!". Между
этой песней Цоя в "Ассе" и "Пожелай мне удачи в бою" в "Игле" -
целая историческая парабола, хотя фильмы эти появились почти одно-
временно.

У Нугманова Цой никак не антитеза господствующей культуре. Конфрон-
тации нет вообще, как нет в фильме деления на мир андеграунда и на
мир сильных мира сего. Герой Цоя противостоит обыденному сознанию,
в каком бы мире оно ни процветало, причем противостояние это отнюдь
не на равных. Ибо герой просто обречен на торжество: оставаясь самим
собой и не утрачивая чувства реальности для толпы, мечтающей об
иллюзорном мире, он сам становится чем-то вроде наркотика. Нет ли
здесь улыбки Мефистофеля? Может быть, но неоромантизм не отказыва-
ется от этой улыбки. Да и в судьбе нашей рок-культуры для такой
улыбки найдется повод.

Кто бы мог подуматьеще недавно, что пафос протеста, которым пронизан
русский рок периода "красной волны", окажется приемлемым, скажем,
для ТВ? А ведь так и бывает в цивилизованном обществе. Господству-
ющая культура всегда может себе позволить роскошь включить протест
против себя в свою структуру как составную часть. Постепенно возвра-
щаясь к основам цивилизованного бытия, мы все чаще сталкиваемся с
этим явлением. Кто, не опустившись до пошлости коммерческой эстрады,
вписался в структуру и не утратил интереса к себе, не изменив себе,
кто? Трудно найти - легче отыскать иглу в стогу сена.

Думаю, что первый полнометражный фильм Рашида Нугманова можно
считать вполне этапным как для нашего кино, так и для нашей рок-
культуры. Не впадая в компромисс с существующими эстетическими и
идеологическими стереотипами как официоза, так и андеграунда, "Игла"
содержит в себе перспективную формулу творчества и поиски стиля, для
оценки которого категорий "левый" или "правый" уже окажется маловато.

Артур Гаспарян , "Московский Комсомолец", 26 октября 1989 г.
Он не ищет славы

Завтра в универсальном Дворце спорта "Крылья Советов" начинаются
совместные концерты ленинградской группы "Кино" и столичного
"Альянса", организованные Московским рок-клубом. Интерес к ним
оказался настолько велик, что билеты исчезли из театральных касс
еще две недели назад.

Сейчас "Кино" осталось чуть ли не единственной советской рок-группой,
на сольные концерты которой еще собираются полные залы практически в
любом городе. Состав прежний: Виктор Цой (вокал, гитара), Георгий
Гурьянов (барабаны), Игорь Тихомиров (бас-гитара), Юрий Каспарян
(гитара).

"Альянс" - любимец московской публики прошлого года. Однако группа
готовится к новому прыжку, и возможно, в ближайшее время вернет себе
прежние позиции в нашем хит-параде.

Полтора года назад мой коллега Женя Додолев откровенно признался в
"Звуковой дорожке" ("МК" от 25 марта 1988 г.), что почему-то он все-
гда вспоминает Аманду Лир, слушая Виктора Цоя. Аманда Лир, судя по
ее продолжительному молчанию, осталась, видимо, довольна комплимен-
том и не стала опровергать авторитетное суждение. Не так давно Витя
и "Кино" побывали на родине Аманды в Италии, в городе Риме. Они про-
были там всего трое суток, и, конечно, никак не могли встретиться с
обворожительной итальянкой. Не потому, что было времени в обрез, а
потому, что много-много лет назад начавшая свою певческую деятель-
ность Аманда Лир умчалась из Италии на Британские острова вслед за
Дэвидом Боуи, который предрек ей звездное будущее. Как был прав
старик Боуи! Да и ладно.

Пусть теперь Аманда кусает свои локти, завидуя всей московской рок-
публике. А завидовать есть чему! Долгожданный праздник - концерты
"Кино" в Москве - начнется уже завтра.

Целый год скучали верные бойцы московского рок-фронта, лишенные
общения с одним из своих любимцев и его славной командой. Скучали и
не могли взять в толк, почему "Кино" объезжает Москву стороной. Но
Цой не виноват. Год назад, тоже в октябре, на памятных концертах в
Лужниках обожатели Витиного творчества, впав в экстаз, поломали нес-
колько рядов алюминиево-брезентовых стульчиков, неизвестно зачем
выставленных в партере. Очень рассердились тогда на Витю и решили,
что это он во всем виноват: вместо того чтобы петь легкомысленные
песенки, лучше бы занялся утихомириванием зрителей.

С тех пор, правда, решилась проблема, над которой "ЗД" безуспешно
билась очень долгое время - партеры на всех роковых концертах стали
наконец освобождать от архаичных сидячих рядов. Клин, как говорится,
выбили клином. Но "киношники" оказались крайними, и все это время
были лишены визы на въезд в пределы Москвы и области.

Но мир не без добрых людей. Героическими усилиями директора концерт-
ных программ Юрия Айзеншписа удалось пробить и эту мощную стену. В
результате 19 октября сего года, выйдя из вагона "Красной стрелы",
Виктор Цой благополучно ступил на московскую землю.

О радостной встрече в редакции "МК", куда Витя приехал прямо с
вокзала, в тот же вечер сообщила "Экспресс-камера" устами Наташи
Тюриной, а наутро - мы.

С дороги Витя был очень уставший и совершенно неразговорчивый. Мы
попили кофе (что видели все, кто смотрел "Экспресс-камеру"), а потом
Цой сказал, что вообще не любит давать никаких интервью, потому что
вопросы все одни и те же, часто глупые, а напечатанные ответы совсем
не совпадают со сказанным на самом деле.

Мы Вите искренно посочувствовали и спросили, с чего бы он начал свою
деятельность, если бы его выбрали народным депутатом.
- Я бы, наверное, взял самоотвод, - ответил Цой. - Не мое это дело -
политика, не умею я этим заниматься и ничего хорошего из этого не
получится. Я уже занимаюсь своим делом, - резюмировал он.

Что касается "своего дела", то здесь творится следующее. Летом выпу-
щен новый магнитофонный альбом "Звезда по имени Солнце", во Франции
вышла уже настоящая пластинка с песнями разных лет, а в Нью-Йорке
опубликована предпоследняя работа "Кино" - альбом "Группа крови"
(пластинка отменного качества), магнитофонная запись которого заняла
в итоговом хит-параде "ЗД" за 1988 г. второе место (см. "МК" от
6 января сего года).
- А почему в Нью-Йорке-то? - не удержался я от глупого вопроса.
- Потому что я в плохих отношениях с фирмой "Мелодия", - сказал
Витя, - и никогда ни на какие отношения с ней не пойду. Ни сейчас,
ни в будущем...

Далее Цой пояснил, что находится в большой обиде на "Мелодию" за то,
что у него даже никто не спросил разрешения на выпуск альбома "Ночь"
как пластинки. Это неэтично и бескультурно, считает Цой. Вот амери-
канцы, перед тем как выпустить "Группу крови", обратились с офици-
альным предложением.

Не считая омрачившую Витино житие неприятность с "Мелодией", все
остальное в биографии "Кино" вроде нормально.

Успешно прошел кинодебют в фильме "Игла". Говорю это не ради прото-
кола. Из всех кинематографических начинаний наших рок- и поп-имени-
тостей "Игла" с Цоем представляется произведением, наиболее прибли-
женным к понятию "искусство кино". У Цоя самые серьезные намерения
на дальнейшую работу в кинематографе, которая ему очень понравилась.

Утверждение о несомненной популярности группы "Кино" и Виктора Цоя
давно уже перестало быть откровением. Как сказал один близкий к
"киношным" кругам человек, популярность песен Цоя идет от народа,
они не нуждаются в искусственном насаждении и назойливой рекламе.

Похоже, Витя не очень обременен поисками славы. Хотя, безусловно,
ему, как любому нормальному человеку, весьма приятно, что его произ-
ведения находят отклик у многих людей. Однако он заверил в беседе,
что никогда не споет песню, которая ему не нравится. Даже если все
будут предрекать ей стопроцентный успех в хит-парадах.

Цой вышел из андеграунда, но он не радикал в своем творчестве. Он
предпочитает призывам и революционным лозунгам философские рассужде-
ния, что очень соответствует его флегматичному характеру. С другой
стороны, его философия - вполне конкретная политика, далекая от
абстрактного миросозерцания.

Все это в сочетании с красивой музыкой, которую кое-кто из идеологи-
ческих противников обзывает "коммерческой", очень нравится москов-
ским (и не только московским) рок-фанам. Поэтому они в считанные дни
вымели все билеты на концерты "Кино" из касс Дворца спорта "Крылья
Советов".

Михаил Садчиков , "Антракт", N 1, 1990 г.
Звезда по имени "КИНО"

НА РОДИНЕ ГЕРОЕВ...
Группа, казалось бы, на виду, но попробуй - "подступись" к ней.
Недаром же из интервью в интервью, из одной газетной статьи в дру-
гую кочуют одни и те же факты из трудной истории группы ("Не призна-
вали, зажимали"). По собственному опыту знаю: взять интервью у Вик-
тора Цоя - задача непосильная. Так было и раньше, когда Цой только-
только начинал, и теперь, когда он в "горячей" десятке. Нет, он
может не отказать корреспонденту, но, проговорив с ним битый час,
обнаруживаешь в блокноте или на кассете диктофона весьма односложные
ответы, за которыми явно читается нежелание (или неумение?) открыва-
ться или откровенничать в жанре интервью. Иной раз, не скрываясь,
может сказать: "Это прессы не касается", ответив таким образом на
сложнопсихологический вопрос: "Бывали ли такие случаи, когда вы от-
ступились от своего, смалодушничали?" Н-да, по части пространных
бесед Цой уступает галантному и углубленному Гребенщикову (вот уж
кто - чемпион мира в интервью!), резковатому и афористичному Шевчуку,
парадоксальному и загадочному Курехину. Но в "жанре всенародной люб-
ви" в 1988-м и 1989-м Цою и "Кино" не было равных... Ну а уж раздо-
быть о "Кино" нетривиальные сведения - это моя забота, и, надеюсь,
я с ней справлюсь...

Год Змеи был отмечен для "Кино" неслыханным количеством концертов.
56 раз выходили они на сцену. Это не просто рекордный год - за все
предыдущие восемь лет существования вместе взятые "Кино" не сыграло
столько концертов! А тут им рукоплескали залы Волгограда, Свердлов-
ска, Витебска, Минска, Харькова, Алма-Аты, Краснодара, Сочи,
Красноярска, Москвы и Ленинграда.
- Неужели вы всегда выступали во дворцах спорта? - спрашиваю я дире-
ктора группы Юрия Белишкина.
- Почему?! В Минске дали четыре концерта на футбольном стадионе, где
было на каждом по 18 тысяч зрителей, был превосходный звук, отличный
прием. Нас услышали 70 тысяч зрителей!

И это происходит на фоне тотального падения интереса к рок-группам и
рок-концертам в Советском Союзе! Теперь тот, кто собирает зал в 600-
800 мест, ходит в героях. Ведь нынче произошла фантастическая поля-
ризация интересов публики: еще два-три года назад группы жили одним
миром, ждали как манны небесной ежегодных ленинградских рок-фестива-
лей, музыканты работали "сутки через трое" сторожами в котельных, а
что теперь... Выступает в ноябре в СКК перед группой "Кино" "разо-
гревающая" команда "Петля Нестерова" (перспективный коллектив, моло-
дые ребята, искренние, внешне привлекательные, неглупые) и их об-
свистывают, оплевывают, закидывают бенгальскими огнями "кинофаны"...
Подай им Цоя и все тут!

Хотя фанаты Цоя еще кротки на фоне алисовских "головорезов", сокру-
шивших вагоны метро на сумму 20 тысяч после ноябрьского тура Кинчева
в том же СКК. У "Кино" за год - минимум эксцессов и ЧП за кулисами.
Конечно, любители автографов "достают", но в массе своей публика
отдается эмоциям и истерии именно в момент концерта. Зрители устраи-
вают многотысячное хоровое пение таких всенародных хитов, как
"Группа крови", "Земля и Небо", "Последний герой" и еще десятка
песен, слова которых все знают наизусть. Раздаются визги дам и юных
девчонок, застваляющие вспомнить ни больше ни меньше как "битлома-
нию" или концерты ранних "Роллингов". Но потом в гостинице - тишина
и покой (на фоне того, что творится в стане эстрадных звезд). "Кино-
фаны" спешат по домам - умиротворенные, расслабленные. Браво, Цой!
Вот кто истинный воспитатель подрастающего поколения!

И все-таки Цою пришлось в этом году потратиться на такси - стопро-
центная узнаваемость делает нереальным его появление в метро или в
магазине. Его коллега Игорь Тихомиров обзавелся автомобилем, а Цой
со своим закадычным другом (верным Санчо Пансо!) Юрием Каспаряном
передвигаются по жизни "на перекладных".

Их четверо. Ребята живут в этом своем "четырехугольнике" миром дово-
льно-таки замкнутым, не подпуская ни друзей, не близких (Цой как-то
признался, что у него даже друзей детства и школьных не сохранилось).
В это трудно поверить, но у самой популярной группы одной шестой
части земной суши нет своего технического персонала, нет гримерш,
костюмеров, светооператоров, нет даже звукорежиссера. Группа не об-
завелась ящиками аппаратуры, пультом - у ребят свои личные только
инструменты! А зачем?! При их нынешней "раскрученности" нет отбоя от
предложений поставить и звук, и свет, решить любые проблемы! Лишь бы
только согласились выступить, только приехали! Они дали 56 концер-
тов, а могли и 560, если б захотели - предложения, телеграммы, теле-
ксы идут на адрес театра-студии "Бенефис", где лежат их трудовые
книжки, и день и ночь.

Впочем, одного человека они все-таки "подпустили" к себе, вызвав
удивление всех, кто хоть что-то понимает в отечественном шоу-бизнесе.
Я имею в виду 42-летнего Юрия Белишкина, ставшего с сентября 1988-го
администратором и директором группы "Кино". Лет десять-пятнадцать
назад Юрий продюсировал челябинский "Ариэль", затем вернулся в Лени-
нград, работал со многими артистами, но так и не нашел себя и в пос-
леднее время отошел от концертного мира, занявшись продажей театра-
льных билетов в самой обычной будке возле Балтийского вокзала, потом
стал администратором театра-студии "Бенефис". Казалось, по натуре
слишком уж он "возвышенный", слишком серьезный для того беспокойно-
тусовочного занятия как рок-менеджерство. Но не эти ли качества при-
влекли Цоя в Белишкине? Неожиданно для всех и для самого Юрия лидер
"Кино" предложил ему стать директором супергруппы, хотя до того
момента они вместе не работали даже на разовых концертах...
А альянс оказался плодотворным!

Есть еще два человека, которых я обязан упомянуть как самых близких
друзей группы - это американская певица, продюсер Джоанна Стигрей и
исполнитель главной роли в фильме "Асса", художник с мировым именем,
ведущий актер "Поп-механики" Сергей Бугаев (Африка). Джоанн - закон-
ная и любимая жена Каспаряна (кстати, в январе Виктор и Юрий решили
нанести ей визит вежливости, достав авиабилеты в Штаты), много дела-
ющая для западного промоушна советского рока (пластинка "Ред вейв" с
участием "Кино", "Алисы", "Аквариума", "Странных игр", выпущенная в
США, - ее рук дело). Африка же - еще в недалеком прошлом был вторым
барабанщиком "Кино", а нынче сделал блестящую сольную карьеру. Оба,
если случается свободное время, ходят на все концерты "Кино", а
Африка в СКК даже выступил в роли ведущего-информатора, произнеся
перед началом концерта несколько теплых слов о своих закадычных дру-
зьях (штатного ведущего, как вы понимаете, группа "Кино" тоже не
держит). Умение дружить - ценное качество, но а умение не дружить с
лишними, случайными людьми - тоже не меньший дар.

ДАЛЕКИЙ БЛИЗКИЙ ЗАПАД
Четыре концерта из вышеупомянутых 56-ти группа отыграла на Западе.
В январе - в Дании, где "Кино" приняло участие в концерте в фонд по-
страдавших в Армении (Цой - человек не сентиментальный и политически
неподкупный, но в одном из интервью так ответил на вопрос - какое
событие в жизни общества вас особенно взволновало? - "Землетрясение
в Армении: оно подвело нас к черте, стоя на которой рождается мысль
о невозможности жить по-прежнему. Это был предел, призывающий испра-
влять то, что наворочено за всю историю. А иначе... Я не знаю, что
может случиться..."). В апреле ребята сыграли два концерта в Париже
в рамках фестиваля советского рока вместе с "Аукционом", "Звуками
Му", в сентябре выступили в Италии в аналогичной рок-тусовке вместе
со множеством других наших команд.

Четыре концерта, вто время как куда менее известные рок-команды Рос-
сии бороздят просторы Вселенной, - прямо скажем, не густо. Да и вы-
шеназванные выступления прошли в обстановке, ничем не напоминающей
прием всенародных героев на российской земле. Пожалуй, только копен-
гагенским концертом сами ребята остались довольны: была проведена
грамотная рекламная работа. Статьи в прессе, интервью на радио, съе-
мки на датском ТВ (представляете, прилетают "киношники" в Данию,
едут на фирменном такси, а в радиоприемнике слышат свой хит "Спокой-
ная ночь"). Во Франции тут же была сделана пластинка "Кино" (музыка-
нты специально записали в Союзе сборник своих хитов и привезли фоно-
грамму в Париж), которая вышла тиражом не то тысячу, не то две
экземпляров, но разошлась хорошо.

А в остальном... Что говорить, группа на западном рынке уступала
"Звукам Му", "Аукциону" в зрелищности, в приеме, и хотя такой отрез-
вляющий душ после пылких объятий советских фанов сам по себе тоже
полезен, но все-таки продолжать эти западные вылазки Цой не слишком
спешит. Да, есть на то причины объективные: в песнях "Кино" - глав-
ное тексты, музыка - куда ближе к русскому романсу, чем к западному
рок-стандарту, а шоу у группы принципиально отсутствует, но все-
таки, можно было найти какие-то хитроумные варианты. Ну, например,
подготовить программу на английском языке, благо Цой, не говоря уж о
Каспаряне, этим международным языком владеет отлично (в Дании Виктор
давал интервью исключительно на "инглиш"). Или устроить обменный тур
с какой-то западной группой: взять ее к себе в первое отделение
и прокатить с триумфом по России, а затем попросить ответных
"радостей" где-то "за бугром"...

Но Цой на такие варианты не идет. Он вообще-то всегда начеку ("Следи
за собой, будь осторожен!"), а в отношении заграницы - особенно. Да,
другие выезжают чаще, но будем откровенны и расскажем наконец чита-
телю правду - как они там живут-поживают. Практически без гонораров,
на нищенские суточные, непонятно в каких гостиницах, экономя каждый
цент или пфеннинг, чтобы наскрести на видеокассету, двухкассетник,
видеоплейер, а дома, выгодно продав все это, "оправдать поездку".
Такова реальность: не нравится - сиди дома! Цой - один из немногих,
у кого хватает сил не ехать при каждом удобном и неудобном случае,
а если уж ехать, то тратить гонорары на фирменные сигареты, бары,
концерты, а не голодать из жадности...

Помню, спросил его полтора года назад:
- Почему вы избегаете заграницы?
И услышал:
- Не хочется терять свое достоинство. Чем ехать на таких кабальных
условиях в роли бедного советского артиста, лучше не ехать вообще...
А путешествовать можно и туристом, благо друзей у нас по всему свету
хватает.
Он и теперь гнет ту же линию...

ЕСЛИ МАГОМЕТ НЕ ИДЕТ К ГОРЕ...
В 1988-ом фирма "Мелодия" сподобилась выпустить диск-гигант "Кино" -
альбом "Ночь". Фаны и работники торговли ликовали, диск расхватали в
момент, но Цой был просто взбешен.
- Меня даже не поставили в известность... Меня никто не спросил:
хочу ли я этого?
- А если бы спросили?
- Конечно, я бы ответил: нет. Альбом "Ночь" мы записывали давно и
предназначался он вовсе не для "Мелодии", не для граммофонных про-
игрывателей.

Выяснилось, что фонограмму предложил фирме звукорежиссер Андрей Тро-
пилло, который имел тоже свои права на этот альбом, но тем не менее
этическая сторона дела не была здесь идеальна.

Между тем в то самое время, когда заводы "Мелодии" штамповали тысячи
пластинок "Ночи", магнитофонный самиздат великой страны занимался
распространением альбома "Группа крови", явившего группу Виктора Цоя
в новом качестве и, собственно, принесшего "Кино" их сегодняшнюю из-
вестность. Но "Мелодии" дела нет до того, что "Группа крови" призна-
на одним из лучших рок-альбомов 80-х - она эту программу проигнори-
ровала. В 1989-м на рынок звукозаписи был выброшен новый цикл -
"Звезда по имени Солнце", который повторил триумф "Группы крови", но
не вызвал никаких эмоций у суперфирмы. Цою и Белишкину никто с
"Мелодии" не звонит, не предлагает сотрудничать в области звукозапи-
си, не предлагает студии, а сами "киношники" - люди гордые, и не без
оснований...

В итоге фирма недополучает миллионы рублей, а "Кино" в течение двух
недель записывает альбом "Звезда по имени Солнце" в студии
В.Леонтьева за свои кровные рубли, а затем отдает оригинал в
кооператив "Гармония", не получая за всесоюзное тиражирование ни
копейки... О времена, о нравы!

С телевидением вроде отношения получше - в октябре ребята посетили
программу "Взгляд", сняли там три номера, снялись и для Ленинград-
ского ТВ, но все это - студийные, весьма "топорные" съемки, а
группа такого ранга могла бы рассчитывать на высококлассные видео-
клипы. Пока - та же история. Режиссера, который предложил бы инте-
ресную работу на ТВ, не находится, а предлагать себя ребята не
приучены...

Хорошо хоть в кино "Кино" везет. После "АССЫ", где Цой показан как
супергерой перед многотысячной толпой людей с фонариками, такое
стало чвляться наяву. А после "Иглы" режиссер этой картины Рашид
Нугманов предложил всей группе, а не только одному Виктору, сняться
в его новой картине, и, если все пройдет как задумано, то первые
четыре-пять месяцев нового года ребята как раз и проведут на
съемочной площадке.

РОК ИЛИ ПОП?
Как же объяснить феномен "Кино"? Многие музыкальные эксперты склонны
предположить следующее: группа отошла от жестких схем поп- и рок-
музыки и предложила свой синтезированный вариант. Действительно,
ритм "электро-попа", появившийся в альбоме "Группа крови" и вызвав-
ший такой резонанс у публики, необычен для рок-групп, а уж тем более
для команд питерского рок-клуба, откуда вышли "киношники".

Откуда же эти "враждебные" диско-мотивы? Знающие люди говорят, что
сей бес вселился в группу "Кино" с творческим становлением Георгия
Гурьянова (кстати, на той самой роковой пластинке "Ночь" почему-то
написано: "Густав Гурьянов" и Георгий очень обижается этой опечатке,
ведь Густав - это его всего лишь прозвище), который, как это ни при-
скорбно сознавать, любит диско-музыку. Единственный из всей группы,
он возит на гастроли магнитофон и имеет набор диско-кассет. Как он,
человек интеллигентный, образованный, с художественным вкусом (сам -
художник, участвует в выставках), слушает всю эту чепуху? Этого
никто не знает. Однако диско-ритмика все явственнее чувствуется в
песнях "Кино"...

Другая версия гласит, что Цой нарочито упрощает свои тексты, низведя
их до набора слов-символов, складывающихся в нарочито интимные моно-
логи, а это также - тяжкое наследие эстрады. Что ж, как версия при-
нимается, но, пожалуй, не более... Потому что простота Цоя куда бли-
же к народной былинности либо к бардовской балладности, чем к тому,
что принято называть сов. эстр. песней. Не случайно же в альбоме
"Звезда по имени Солнце" вдруг обрели реальность чисто русские моти-
вы и в мелодике, и в текстах - фольклор древний и самый современный
логично сомкнулись.

Итог известен: "Кино" сегодня - самая "народная" группа страны, а
Цой мог бы запросто выдвинуть свою кандидатуру в народные артисты, а
то ведь он даже не лауреат никакого тамвсесоюзного или международно-
го конкурсов. В прошлом сезоне конкурировать с "Кино" по части
успеха у советской аудитории из групп мог только "Наутилус Помпи-
лиус", но после того, как главный соперник добровольно ушел со
сцены, равных Цою и Ко что-то не видно. "Алиса" при всей ее сканда-
льности и "ДДТ" при всей напористости - все-таки более узкие, более
специальные группы, не рассчитанные на всеобщее воздыхание.

Словом, светлое будущее "Кино" гарантировано. Цой может ничего не
писать два-три года, а то и больше, и жить превосходно... Так что на
его же вопрос: "Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне!", я
мог бы легко ответить, "показав" на Цоя, Каспаряна, Гурьянова и
Тихомирова.

Но зная Цоя и его друзей, трудно представить, что они "тащутся" от
сегодняшней славы... Невозможно вообразить - куда завтра ринутся?
Амплуа суперзвезд - очень приятное всякому индивидууму, тем не менее
- не их вожделенная роль. Значит, можно ждать перемен?..

Артем Троицкий , "Советский экран", N 8, 1990 г.
Отвергая соблазны...

Лет десять назад в Ленинграде появились панки. Было их немного,
десятка три, но энергии и шума хватило, чтобы "колыбель революции"
содрогнулась. Одеты они были вызывающе, вели себя непристойно, дра-
лись и скандалили, пели про неаппетитное (панк-рок!): про помойки,
дохлых гадов и про то, что "в злобе приятненько жить". Клички имели
соответствующие: Пиночет, Свинья, Осел. Самым загадочным персонажем
в тусовке был Цой (как стало ясно в последствии, это не кличка) -
молчаливый, отчужденный, исполненный чувства собственного достоин-
ства, одетый в черное.

Он играл на ритм-гитаре и где-то в канун 1981 года сочинил свою пер-
вую песню "Мои друзья всегда идут по жизни маршем..." (могу продол-
жить: "и остановки только у пивных ларьков").

С тех пор Цой написал еще порядка сотни песен, стал одним из самых
известных и почитаемых людей советского рока, а в остальном изменил-
ся мало. Кого-то сломал быт, кого-то испортила слава, третьих собла-
знили деньги... Что до Цоя, то он ничем не запятнал своего строгого
черного "прикида". Музыка "Кино" с годами крепчала, стилистически
оставаясь в том же русле. "Последний герой", "Сюжет для новой песни",
"Электричка" и многие другие вещи, написанные 7-8 лет назад, были бы
к месту и в последнем альбоме.

Откуда же взялась эта метафизическая непоколебимость Цоя? "Восточное"
происхождение? "Панковская" закалка? Мне кажется, дело в другом.
Если я правильно понимаю натуру Цоя, то могу сказать, что перед нами
редкий тип прирожденного героя. Это человек, идущий по жизни не то
чтобы победительно, но с полным ощущением себя персонажем приключен-
ческого романа или кинобоевика. Он одинок, независим, благороден,
причем это не поза, а норма жизни! Соответственно все жизненные бла-
га, соблазны, конъюнктуру и т.п. он воспринимает спокойно и с легким
презрением, как и подобает настоящему ковбою...

Как-то мы с Цоем говорили о литературных и прочих кумирах, и я упо-
мянул своего любимейшего Дон Кихота. "Нет, это не мой персонаж, -
сказал Цой, - он не сконцентрирован, он слаб". Его персонаж - Брюс
Ли, великий мастер кун-фу, неожиданно вставший в один ряд с леген-
дами мирового кино. Он не был актером, играл в фильмах самого себя,
живя там своей жизнью и делая свое дело. Брюс Ли участвовал в сугубо
безыскусных боевиках и не блестал артистизмом, но сама магия его
присутствия по своей силе не уступала великолепному воздействию
Орсона Уэллса и Марлона Брандо.

Цой тоже не актер. Я не припомню эпизода ни в "Ассе", ни в "Игле",
который заставил бы меня подумать: "Нет, настоящий Цой в жизни так
бы не поступил..." Да, с даром перевоплощения дела у него обстоят
неважно. В компании Лебедева, Смоктуновского и Калягина ему делать
нечего. Он "зацепил" публику чем-то другим. Может, именно тем, что в
нем нет ни капли суеты или наигрыша, а есть надежность, спокойствие
и честность. Неудивительно, что в наши склонные к истерике времена
многие видят в нем если не спасителя, то, во всяком случае, настоя-
щего героя. Слава Богу, что Цой бесконечно далек от политики.

Вообще говоря, неистребимая театральность наших киноактеров давно и
сильно утомила. По сравнению с естественной западной (особенно аме-
риканской) манерой виртуозность наших лицедеев воспринимается как
старательное кривлянье. Может быть, стоит подумать о феномене Цоя с
этой точки зрения?

Артур Гаспарян , "Московский комсомолец", 5 мая 1990 г.
"Кино" готово

Позавчера Виктор Цой завершил кратковременный визит в Токио и вер-
нулся в Москву с тем, чтобы принять участие в торжествах по случаю
пятнадцатилетнего юбилея "Звуковой дорожки".

Крупнейшая японская концертная фирма "Амьюз" при деятельном участии
американской пеыицы Джоанны Стингрей пригласила В.Цоя приехать в
Токио для знакомства. В начале этого года в Японии был выпущен ком-
пакт-диск с оригинальной записью альбома "Группа крови" (1988).
Фирма "Амьюз" намеревается организовать ныне концертное турне группы
"Кино" в Японии.

Для подписания контракта (церемония назначена на 6 мая) с ответным
визитом в Москву прибывает депутация из шести человек, представляю-
щая интересы "Амьюз". Японские гости посетят завтра сольный концерт
"Кино", который будет дан в рамках 15-летнего юбилея "ЗД".

Виктор Цой, делясь вчера впечатлениями о японском визите, сказал
корреспонденту "МК":
- О делах все эти три дня мы вообще не говорили. Казалось, что меня
пригласили только для развлечений.

Музыкант посетил концерт популярной в Японии группы "Все южные
звезды". На него произвела обалденное впечатление постановка этого
шоу, которую можно сравнить "разве что с постановками "Пинк Флойд".

- Их мелодичные песни были прекрасны, - сказал Цой и определил музы-
ку "Всех южных звезд" как "современный вариант Фрэнка Синатры в
японской интерпретации". Очень интересно.

При этом лидер питерского рока объяснил, что "когда японцы пытаются
играть какие-то роки - это, конечно, смешно", поэтому ему было весь-
ма приятно не быть обремененным созерцанием чего-то рокоподобного,
а посмотреть действительно добротный и профессиональный эстрадный
ансамбль с оригинальным живописным звучанием. "Да, есть чему поучи-
ться", - задумчиво заключил Виктор Цой.

Лидер "Всех южных звезд" Кейсуке Кувата очень сдружился с Цоем и по-
дарил ему великолепную черную гитару. В.Цой был весьма тронут подар-
ком, ибо, как известно, питает особую слабость ко всему черному.

Завтра на юбилее "ЗД" в спорткомплексе "Олимпийский" группа "Кино"
даст два сольных концерта. Это первое появление легендарной петер-
бургской рок-группы в Москве за последние полгода. Как минимум 25
тысяч зрителей увидят завтра своих любимцев на одной из крупнейших
столичных площадок. Вопреки массированной атаке попсы, жестоко рас-
правляющейся уже который год с настоящей и толковой музыкой, популя-
рность "Кино" не уменьшается, а даже резко пошла вверх в последнее
время. Между тем "Кино" отнюдь не поступается своими творческими
принципами. Однако грамотная работа их продюсера Юрия Айзеншписа,
сущей акулы шоу-бизнеса, привнесла в судьбу "киношников" стабиль-
ность и чувство уверенности в завтрашнем дне.

Летом В.Цой намеревается приступить к работе над новым альбомом.
Программа завтрашних концертов составлена преимущественно из произ-
ведений, вошедших в два последних бестселлера - "Группа крови" и
"Звезда по имени Солнце".

Н.Солдатенков , "АиФ", N 40, 1990 г.
"Кино" без Цоя?

"Столкновение автомобиля "Москвич-2141" темно-синего цвета с рейсо-
вым автобусом "Икарус-280" произошло в 12 час. 28 мин. 15 августа
1990 г. на 35-м километре трассы Слока-Талси. Автомобиль двигался
по трассе со скоростью не менее 130 км/час, водитель Цой Виктор
Робертович не справился с управлением. Смерть В.Р.Цоя наступила
мгновенно, водитель автобуса не пострадал...

...В.Цой был абсолютно трезв накануне гибели. Во всяком случае, он
не употреблял алкоголь в течение последних 48 часов до смерти.
Анализ клеток мозга свидетельствует о том, что он уснул за рулем,
вероятно, от переутомления".

Строки милицейского протокола и судебно-медицинской экспертизы сухо
констатировали факты. Для людей, далеких от рок-культуры, они озна-
чали очередную жертву так называемого ДТП (дорожно-транспортного
происшествия), каких на наших дорогах ежедневно случается немало. Но
для тысяч других они несли нечто другое, а именно - Виктора Цоя,
лидера ленинградской рок-группы, больше нет в живых.

Ему было 28 лет, почти 10 из них - в рок-н-ролле. Магнитофонные аль-
бомы, пластинки, роли в кино. Стремительный взлет от кочегара, в
свободное время выступающего в небольших клубах, до лидера группы,
способной собирать целые стадионы поклонников.

Можно по-разному, конечно, относиться к песням Цоя и его вокальным
данным. Но никто не будет оспаривать тот факт, что его влияние на
молодые умы было огромно. Иначе не возник бы палаточный городок на
Богословском кладбище в Ленинграде, где он похоронен, не появилась
бы "стена Цоя" на Арбате, не происходило бы то же самое в других го-
родах страны. Чем он "брал" этих ребят?

"Нам за честность могут простить практически все, и, скажем, недо-
статочно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные
стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность - уже
ничего не прощают". Быть может, эти слова, сказанные В.Цоем в интер-
вью "АиФ" (N 39 за 1987 г.), и являются секретом его популярности:
он всегда оставался честным в своих песнях.

К сожалению, его примеру следуют далеко не все. Так, сразу после его
гибели по стране прокатилась волна явно сомнительных концертов,
"посвященных памяти лидера "Кино". На рынок сейчас выбрасываются его
плакаты, фотографии и т.д., при этом совершенно не учитываются инте-
ресы родных и близких артиста. По словам продюсера группы Ю.Айзен-
шписа, в этот процесс включилось и ТВ, не так давно показав "Послед-
ний концерт В.Цоя". Вот, мол, какие телевизионщики молодцы: успели-
таки отснять. Однако после выступления на МУЗЭКО-90 в Донецке группа
"Кино" дала еще порядка 10 концертов.

"Но самое неприятное в этой истории, - сказал Ю.Айзеншпис, - другое.
Когда мы приехали на фестиваль, то увидели, что концерт будет сни-
мать телевидение. Но с нами это никто не согласовывал, и в договоре
съемки не предусматривались. Поэтому первым желанием группы было
отказаться от выступления, но это означало подвести всех своих пок-
лонников, что для Виктора было неприемлемым. И музыканты согласилсь
сниматься и выступать только при условии, что телевизионщики отдадут
бесплатно оригинал записи. Но режиссер редакции музыкальных программ
Н.Примак это всячески затягивала. А главный режиссер ГКЗ "Россия"
С.Винников вообще предложил: поскольку на съемку были затрачены
определенные средства, то пусть "Кино" отдаст за пленку свой гонорар
за выступление - это 30 тыс. рублей. Это уже попросту было прямым
вымогательством".

Однако есть и хорошие новости. Чтобы сохранить то, что было сделано
Виктором (ведь он был не только поэтом и музыкантом, но еще и писал
картины, лепил, вырезал по дереву), решено создать Фонд памяти
В.Цоя. В задачи фонда входит также и помощь молодым музыкантам.

"Что теперь будет с группой "Кино"? - продолжал Ю.Айзеншпис. - Увы,
такой группы уже нет. Оставшиеся музыканты сейчас работают над пос-
ледним альбомом "Кино", пластинку с 9 новыми песнями любители этого
коллектива получат к концу года. Будут также реставрированы старые
песни "Кино", после чего пути музыкантов, вероятно, разойдутся".

Джоанна Стингрей , "Московский комсомолец", август 1990 г.
У меня был друг, его звали Виктор...

Я проснулась сегодня утром и увидела Виктора Цоя, стоявшего передо
мной. У меня перехватило дух, и я спросила, что он здесь делает, а
он ответил мне, что все это было шуткой и ничего не произошло. Вся
в слезах, я села на край кровати, чтобы обнять его, но, открыв
глаза, поняла, что это был сон. Виктор не вернется, и, оглядывая
свою комнату, заполненную его картинами и фотографиями, я ощутила
ужасную пустоту. Для многих Виктор был звездой, любимым артистом,
а для меня он был самым близким другом.

Я познакомилась с ним в 1984 году. Он был тогда застенчивым, зам-
кнутым, говорил медленно, низким голосом. Что-то в нем мне сразу
понравилось. Может быть то, что в отличие от многих других он не
пытался со мной немедленно подружиться только потому, что я -
американка. Поначалу мы были приятелями, и только со временем он
стал одним из моих самых верных друзей. Я помню, как в 1985 году я
ему сказала, что рано или поздно он обязательно приедет ко мне в
гости в Лос-Анджелес и мы поедем в Диснейленд, а потом на берег
океана. Но он мне ответил, что я не "врубаюсь" и что я очень
наивная. Тогда Виктор зарабатывал на жизнь, работая кочегаром, с
вечеринок уезжал до часа ночи, чтобы успеть в метро, денег на
такси у него не было. Но вот пришла гласность, его стали показы-
вать по телевизору, а в газетах стали писать о выдающемся рок-певце
Викторе Цое. Однажды он рассказал мне, как к нему в кочегарку
приезжал человек и стал орать, что ему, дескать, холодно, почему
плохо топят... Виктор повернулся к нему лицом, и этот человек вдруг
спросил: "Ты же Виктор Цой, известный певец. Что же ты здесь
делаешь?" - "Это моя работа", - ответил Виктор. Тот человек сказал,
что это просто невероятно.

Я как-то спросила Виктора, почему он продолжает работать в коче-
гаркеб и он мне ответил, что ему это нравится. Вероятно, работая,
он уверенно себя чувствовал, это делало его проще и ближе к людям.
Именно тогда я поняла, почему его песни значили так много для
такого большого количества людей. Это были песни, написанные реаль-
ным человеком.

Но в глубине души Виктор был ребенком. Ему всегда нравилось шутить,
принимать участие во всяких приключениях, но при этом он умел быть
серьезным и заботливым. В 1986 году мне отказали в разрешении при-
ехать в Советский Союз на собственную свадьбу с Юрием Каспаряном.
Полгода я ждала визы, и это были шесть самых ужасных месяцев моей
жизни. Мне тогда казалось, что все кончено, и именно Виктор поддер-
живал меня все это время. Он писал мне письма со смешными картинка-
ми, в которых повторял: "Джо, не грусти, ты обязательно вернешься.
Мы все тебя ждем, мы - твои друзья и не забудем тебя. Пожалуйста,
не плачь. Будь счастлива". Его письма и телефонные звонки спасли
мне жизнь.

Время шло, и группа "Кино" становилась все популярнее. В 1988 году
то, что Виктор считал несбыточным, произошло. Он полетел в Америку.
Я ждала этого момента так долго, что решила потратить все сэконом-
ленные деньги, чтобы сделать это его путешествие незабываемым. В
аэропорт встречать их с Юрой Каспаряном я отправилась во взятом по
этому случаю напрокат белом лимузине с баром и телевизором. Две
недели мы провели, как дети, наслаждаясь жизнью. Виктору все очень
нравилось. Мы скакали на лошадях, катались на снегобилях, ездили на
океан, были в Лас-Вегасе. Ходили по магазинам и наконец поехали в
Диснейленд, который понравился Виктору больше всего. И когда мы
гуляли по сказочной стране, называемой Диснейленд, он все время
повторял: "Я опять чувствую себя ребенком...".

В 1989 году он приехал снова, со своей женой Наташей, и в первый же
день они отправились в Диснейленд, а на следующий день мы все
вместе с Рашидом поехали на фестиваль американского кино на премь-
еру его фильма "Игла", в котором Виктор исполнил главную роль.
После просмотра Виктор сыграл с Юрием короткий концерт. Зал был
заполнен до отказа голливудскими знаменитостями, и, хотя они не
понимали ни слова, энергия Виктора, страсть его песен их захватила.
К сожалению, это был первый и последний концерт Виктора в Америке,
но для всех, кто видел его тогда, он будет незабываем. Все, с кем
Виктор встречался в Америке, даже мельком, остались к нему неравно-
душными.

В 1989 году мы часто летали в Ленинград по делам, Виктор в то время
уже окончательно обосновался в Москве вместе с Наташей, и возвраща-
лись мы из Ленинграда с мешками, полными писем. Мы садились в конце
самолета и читали их. Виктор старался читать все письма, они очень
много для него значили, он понимал, что ему выпала особая миссия в
жизни.

Он чувствовал ответственность за свою первую жену Марианну, их сына
Сашу, а также за Наташу и ее ребенка, не говоря уже о своей аудито-
рии, к которой была обращена его музыка. Он сказал мне тогда, что
ему приятно чувство ответственности, оно заставляет активно жить.
Он очень любил Наташу, и за те три года, что они провели вместе,
они были неразлучны. Мне кажется, что большую часть жизни Виктор
чувствовал себя одиноким, но с Наташей он нашел себя. Тогда, в
самолете, он сказал мне, что добился всего, чего хотел в жизни, что
он счастлив.

24 июня 1990 года состоялся последний концерт группы "Кино" на ста-
дионе в Лужниках в Москве. Я тоже принимала в нем участие, и после
своего выступления я сказала Виктору, что устала и поеду домой, но
он попросил меня остаться, сказав, что сегодняшнее выступление
"Кино" будет особенным. Вспоминая об этом, я ему очень благодарна,
так как их выступление было действительно особенным: 62 тысячи
человек приветствовали "Кино" и стоя пели вместе с ним. Был устроен
специальный салют и зажжен олимпийский факел. Это был волшебный
вечер, который нельзя описать словами. После концерта я попрощалась
с Виктором, потому что на следующий день я улетала в Штаты. Мы
сжали друг другу руки, чтобы скрепить наш договор поехать всем
вместе следующей зимой в Диснейленд во Флориде. Он сказал мне, что
собирается провести лето под Ригой, и добавил, что если мне нужно
будет его срочно найти, то я могу позвонить Наташиной маме в Москву,
и она ему все передаст. А если ничего не нужно, то увидимся в сен-
тябре. Он обнял меня, поцеловал и сказал: "До встречи в сентябре".
В тот день, 24 июня 1990 года, я видела Виктора в последний раз.

Эти печальные дни тянутся медленно для меня, и все время пытаюсь
найти ответ на вопрос - почему? Почему именно он? И единственное,
во что мне остается верить, - это что на то было Божья воля, что
такова его судьба.

Он оставил нам свои песни, музыку и нашу память о нем. А что каса-
ется лично меня, я знаю одно: никто не займет его место в моем
сердце. Это место всегда будет принадлежать Виктору Цою.

Когда я пытаюсь сейчас прийти в себя, именно его слова помогают мне
превозмочь себя: "Джо, не грусти, пожалуйста, не плачь, будь счас-
тлива".

У меня был друг, его звали Виктор Цой, и мне его будет не хватать...

Александр Ягольник , "Комсомольское знамя" (Киев), 23 сентября 1990 г.
Место для шага вперед

...Мелкой рябью подернуты свинцовые волны киевского озера Тельбин.
Негреющее солнце. Противный ветер. Одиноко стоящее ветвистое дерево
на песчаном берегу. И только где-то далеко медленно по грязному
песку идут трое. Останавливаются в шаге от экрана и смотрят на тебя.
Один из них Виктор Цой. Это первый кадр самого первого фильма в
жизни рок-группы "Кино" - "Конец каникул", снятого чернобыльским
летом 1986 года в полуподполе в Киеве бывшим студентом-пятикурсником
режиссерского факультета Института культуры Сергеем Лысенко. Того
"Кино", о котором на Украине знали лишь понаслышке; того кино, где в
первый день съемок пришло такое количество "пиплз" (людей), что
съемочный процесс пришлось отменить из-за многочисленности созерца-
телей. Той студенческой короткометражки, автора которой строгие пре-
подаватели вуза просто-таки завалили за пропаганду чуждых советской
молодежи идей группы "Кино". Той команды, того человека, на чьи
похороны в родном Ленинграде всего каких-то четыре года спустя
придут, приедут, прилетят - со всех концов Союза! - тысячи парней и
девушек с цветами, свечками, его портретами, придут и будут ждать
ЕГО тело на Богословском кладбище всю ночь, несмотря на милицию и
омоновцев, а в Москве на одной из прилегающих к Арбату улиц возник-
нет живая, трагическая своим бессилием и любовью стена памяти
Виктора Цоя.

Откуда взялся этот молчаливый, отгороженный от мира стеной собствен-
ного мировосприятия, мироощущения человек, сумевший до такой степени
увлечь целое поколение своей свободой думать и говорить, переживать
и сопереживать, видеть и ненавидеть, заразить (в лучшем смысле этого
слова) своим подходом к жизни и жизненным ценностям в нашей отдельно
взятой стране, - простой смертный человек, возможно, как личность не
понятый до конца (или вообще не понятый?) нами, теми, для кого был,
наверное, ниспослан свыше: Богом ли, дьяволом ли?

Он не любил рассказывать о себе.
Мне кажется, для него прошлого почти не существовало - только
сегодняшнее, может, иногда завтрашнее.
И, конечно же, музыка.
Дело в первую очередь.

Похоже, с этим все его окружавшие потихоньку смирились, рассудив,
возможно, - а что, собственно, вспоминать? Вопросы ему чаще всего
задавала жизнь. Изредка - журналисты, которых он всеми способами
старался избежать ("Как правило, они спрашивают о политике и редко
задают какие-то неординарные вопросы", - объяснил однажды). Впрочем,
временами под настроение он соглашался на "встречи с прессой".
Видимо, мне удавалось попасть под его настроение - и довелось с ним
поговорить трижды: два раза в Харькове, где группа "Кино" выступала
на стадионе и где жил с ним в одной гостинице двумя этажами выше,
последний же раз в Киеве, во время его выступления во Дворце спорта.
И на некоторые вопросы биографического плана Виктор Цой все-таки
ответил.

- Самое запомнившееся событие в детстве? - он, переспросив, заду-
мался. - Такого, чтоб из ряда вон выходящее, - я не могу вспомнить.
Детство обыкновенного ленинградского пацана. Не знаю...

- А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да,
то за что? - пытаюсь как-то разговорить его...

- Достаточно строгие, да. Но за что наказывали - честно говоря, не
помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки.

- Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали,
тому не научили?

И тут он, что называется, взрывается:
- А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок
- это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком
много значения придаем, так сказать, формированию личности родите-
лями, - последнюю фразу он произносит с издевкой, продолжая, - роди-
тели могут дать образование там, что угодно, а личность формируется
сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда
влияет так, на других - иначе.

- Скажи, а после школы ты уже знал, кем будешь, или ты был одним их
тех людей, на которых внимания серьезно не обращают? - Почему-то в
тот момент захотелось процитировать строки из его песни:

Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома,
Вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе.
Тот, у кого есть хороший жизненный план,
Вряд ли будет думать о чем-то другом.

- Скорее всего, ни первое, ни второе. Понимаешь, я, в общем-то,
неплохо учился где-то класса до пятого; потом стал учиться плохо и
школу закончил с трудом. Помню, хотел тогда стать художником, посту-
пил даже в художественное училище, которое, кстати, в скором времени
бросил. С точки зрения пользы, это была не очень удачная попытка,
потому как ничему меня там не научили, даже испортили во многом.
А что касается живописи, то до сих пор, если у меня есть свободное
время (чего, как правило, не бывает), я все-таки стараюсь ею занима-
ться, в свое удовольствие.

- А гитара? Когда ты понял, что ЭТО - твое?
- Лет в шестнадцать, наверное.
- Ты учился в музыкальной школе, по самоучителю или ...
- Просто во дворе играли, я смотрел и, - улыбнувшись, - постигал
свои университеты.
- В таком случае, когда Виктор Цой пришел к выводу, что может и
вправе создать свою группу и выйти с ней, как говорится, на люди?
- Никогда, - спокойно, но очень отчетливо. - Никогда не приходил к
такому выводу, все так получилось как-то само собой. Я не считаю,
что на это надо иметь право. Уже потом все доказывается само собой -
либо люди приходят и слушают песни, либо нет ...

По самой распространенной версии-легенде (а их вокруг группы сущес-
твовало, да и, наверное, будет существовать приличное количество)
"Кино" как проект родился в голове Цоя лет в девятнадцать (1981) -
именно в это время молодой юноша встречается с мэтром-отцом питерс-
кого рок-н-ролла Борисом Борисычем (Гребенщиковым). Кстати, во время
беседы с последним, когда я задал БГ вопрос по этому поводу, он
отшутился: "Да, водки много выпили".

Прослушав (тогда еще) дуэт "Кино" - Виктор Цой-Алексей Рыбин (в про-
стонародье просто "Рыба"), соответственно ритм-гитара, вокал и соло-
гитара, - Гребенщиков помогает ребятам не только "выбиться в люди"
(поступить в рок-клуб), но и даже с выступлениями, причем тандему
Цой-Рыбин помогали "маститые аквариумисты" Михаил ("Фан") Васильев и
Андрей ("Дюша") Романов. Тогда же под чутким и бдительным руковод-
ством БГ (что во многом определило и музыкально-стилевую окраску
альбома) группа "Кино" записывает первый магнитофонный альбом "45".
За четыре следующих года проект набирает обороты и репутацию в рок-
клубе, записывая с различными питерскими музыкантами новые альбомы:
"46", "Начальник Камчатки", "Ночь", которые ласточками разлетаются
по стране. Ну, а Виктор Цой вне музыки меняет одну за другой профес-
сии: ночной сторож, банщик с окладом 50 рэ в месяц, кочегар. Жить на
что-то надо было?

Впрочем, к осени 1985 года состав "Кино" наконец-то стабилизировался
и надолго: Виктор Цой - гитара, вокал; Юрий Каспарян - гитара; Игорь
Тихомиров - бас-гитара; Георгий ("Густав") Гурьянов - ударные.

- Мы все друзья, гораздо больше времени проводим вместе вне работы
(как не люблю это слово - "работа"). То есть, в некоторм роде,
больше развлекаемся, чем занимаемся делом. Мы просто все друзья, и
так получилось, - Цой улыбается, - что мы еще и играем. (Это в ответ
на мой вопрос: чувствуется ли, что в группе ты лидер и цементирующее
начало?).

В этом-то составе ребята и прилетают летом 1986 года сниматься в
первом в своей жизни фильме "Конец каникул" ...

На сегодняшний день это, пожалуй, самая темная и менее известная
сторона биографии "Кино" и, естественно, Цоя. Он тогда жил в Питере
на проспекте Ветеранов, был женат на Марьяне, занимался таиландским
боксом, обожал Брюса Ли. Три его любимые зарубежные группы - "Кокто
Твинз", "Кьюэ", "Ю-Ту", правда, он с интересом слушал и прикалывался
на "Дюран Дюран". Фильмом No 1 считал "Полет над гнездом кукушки".
Таким его встретил известный ныне (а тогда еще пацан) кинорежиссер
Сергей Лысенко.

"Вообще-то, впервые я услышал "Кино" в 1984 году, - рассказывает
Сергей, - у своего лучшего друга Ромы Альтера. (Роман Альтер - музы-
кальный консультант фильма "Конец каникул", в последующие годы -
организатор почти всех концертов "Кино" на Украине. "Крестный отец"
украинского шоу-бизнеса по части организации концертов и зрелищных
мероприятий, таких, к примеру, как "Мисс Рок-Европа-90"). Сначала он
поставил "Аквариум" ("Треугольник"), а потом "Кино" ("45"). Помню,
как только отзвучала первая песня альбома "Время есть, а денег нет",
подумал про себя, что слышу идеальную киномузыку. Это было на чет-
вертом курсе, а на пятом, опять-таки под вечер, позвонил Рома и
говорит, мол, достал свежие записи с Ленинградского рок-фестиваля,
приходи. Тогда я понял: нужно делать фильм о советской рок-музыке.
Каким-то шестым чувством понял. Мы решили ехать в Питер, к Цою.

Тогдашний президент Ленинградского рок-клуба, узнав о цели визита,
свел с Цоем и "забил стрелку" в кафе "Сайгон" (том самом, о котором
он пел: "Я помню, что завтра меня ждет несколько встреч, и кофе в
известном кафе согреет меня...").

Мы пришли туда чуть раньше, взяли на Витю кофе и стали ожидать
лидера "Кино", кстати, абсолютно не зная, как он выглядит. Раза два
заходили люди корейского происхождения, но что-то непонятное сдержи-
вало: нет, не он. И вот вошел - Цой. Мы как-то сразу это почувство-
вали. Весь в черном. Высокий. С уверенным взглядом. От него исходила
какая-то невидимая энергия. Прочитал сценарий, согласился - ему это
было интересно.

На следующий день в рок-клуб, на Рубинштейна, 13, Цой пришел вместе
с Каспаряном и Густавом. Им тоже понравился сценарий, и группа
"Кино" дала "добро" на съемки.

Кстати, первое время (потом привык!) поражался, насколько эти
четверо были, что называется, монолитом. К примеру: в машину - так
обязательно всем четверым сесть и сразу, и т.п. мелочи на каждом
шагу. У них все было вместе, все общее, вместе они могли прикалыва-
ться на, казалось бы, простых вещах: скажем, поднимаемся на лифте на
десятый этаж киевской гостиницы "Славутич", где они жили, вдруг
ребята хором начинают считать этажи, которые проехали: "Два...Три...
Четыре... Пять..." Им было все равно, как и что подумают другие...

Помните, в "Звезде по имени Солнце", в одной из песен альбома, Цой
поет: "У меня есть братья, но нет родных...". Этой строчкой все
сказано. Но тогда, особенно первое время, мне все было в диковинку,
да и занимало больше другое: приедут ли на Украину, ведь знают же,
что "бахнул" Чернобыль. Приехали все-таки. Цой (тогда, во всяком
случае) был человеком слова. И когда мы с Ромой Альтером встречали
их в аэропорту тем летом 1986-го, увидели, как вышли Они, перегляну-
лись и поняли: что-то будет. Даже не столько во внешнем виде дело,
может быть, сколько в их, я бы сказал так, энергии, чуждой совет-
скому обществу. Да и - странное дело! - люди, проходившие мимо нашей
компании, все время головы поворачивали. Цой поначалу недоумевал:
почему все оглядываются?

Вокруг них сразу возникло "шевеление", все-таки на союзной
рок-тусовке Виктор был человек известный. "Гидом" стал киевский
рок-тусовщик Саша "Шериф", который старался по мере возможности
оберегать их от эксцессов и даже устроивший им один "домашний"
концерт в Доме ученых.

Самый первый концерт "Кино" в республике проходил в маленьком заль-
чике на 80 человек - все свои. Каким-то образом о нем прослышала
киевская тусовка, в результате в тот вечер еще приличное количество
молодых людей толпилось у парадного подъезда внизу.

Именно тогда, наверное, я начал понимать, чем же "берет" Цой: колос-
сальной внутренней энергией, каким-то непонятным, труднообъяснимым
ощущением свободы, не терпящей насилия над личночтью. И когда меня,
в мои-то 21, в институте начали "ломать", предлагая "исправить"
фильм - подвести его к борьбе с империалистическими силами или
ввести в фильм сцену комсомольского собрания, где бы все дружно
осуждали Цоя, - может, именно месяц общения с ним вселил в меня дух
свободолюбия (что ли?), в результате менять, вставлять, переделывать
"Конец каникул" я отказался. Другое дело, тем самым завалил диплом-
ную работу. Но - свою точку зрения отстоял.

Несмотря на такой финал моего кинорежиссерского дебюта, о месяце,
проведенном с ним на съемочной площадке, не жалел, не жалею и,
наверное, не буду жалеть. Ведь благодаря Цою и "Кино" познакомился с
совершенно иным типом людей, с совершенно иным отношением к жизни. И
рад, что, как говорится, поймал и - главное - снял его "в творческом
топе".

Ну, вот наконец-то - последний день съемок. Закончена работа. Мы
едем к Роме домой: я, Витя, Рома, парень с девочкой, которые там
снимались. Сидим до двух ночи, говорим о жизни, о работе, о планах
на будущее, потом кончились сигареты, и мы впятером выходим на
темную улицу, стоим под фонарями, останавливаем машины и "стреляем"
сигареты. Кто знает, может, именно тогда родилось:

И если есть в кармане пачка сигарет,
Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день.

Для меня Витя таким и остался - человеком Ночи, человеком с тонким
чувством юмора, с непреодолимой жаждой свободы, свободы от комплек-
сов, стереотипов, свободы в выборе образа жизни, направления, куда
пойти...

...Наверное, если оценивать первый фильм Сергея Лысенко с позиций
сегодняшнего дня, он может показаться наивным, несерьезным, лишенным
единой сюжетной линии, кому-то - вообще лишенным всякого смысла,
где-то даже детским по сравнению, скажем, с "Ассой" или "Иглой", но,
на мой взгляд, прелесть этой ленты в том и заключается, что именно
от "Конца каникул" берет отсчет становление Цоя-актера. Ведь именно
здесь, в Киеве, он постигал университеты своего (!) киноискусства.
И еще одно, возможно, где-то субъективное, впечатление от просмотра
ленты: здесь Виктор таков, каким был в далеком, 86-м, и, пожалуй, я
рискну утверждать, что именно в этом простом короткометражном фильме
Цой меньше всего подогнан под образ эдакого супермена "а ля Брюс Ли".
В этом фильме использованы четыре песни "Кино", одной из которых -
"Раньше в твоих глазах отражались костры..." - нет ни в одном
альбоме группы. Уже хотя бы поэтому фильм имеет право на существо-
вание, жаль только, что Виктор полностью смонтированную ленту так
и не увидел.

Жизнь, тем временем, текла своим чередом. Участие во всевозможных
фестивалях, развод со своей первой женой; благодаря продюсерской
деятельности американской певицы Джоанны Стингрей в США фирмой "Big
Time Records" выпущен нашумевший, правда, больше в СССР, чем на
Западе, диск "Красная волна", в котором есть песни "Кино"; "Мелодия",
в свою очередь "отреагировав", выпустила диск "Ночь", самую слабую,
к тому же незаконченную запись - ("пиратство", так отреагировали
музыканты) - и миньон с песнями из альбома "Начальник Камчатки";
интенсивная гастрольная рок-деятельность "Кино", в сезоне 1986-87
годов; группу признают лучшей командой Ленинградского рок-клуба,
свои фэны, затем съемки в фильмах "Рок", "Асса", и, наконец, главная
роль в фильме "Игла", тоже - заметьте! - дипломной работе студента-
выпускника ВГИКа Рашида Нугманова. Звездный час Цоя, звездный фильм,
в котором находят место и "Звезда по имени Солнце", и "Группа
крови", и эффективные трюки с посвящением советскому кинематографу
("конечно, в реальной жизни с таким же количеством противников я бы
вряд ли справился", - заметит он позже), и в чем-то, правда,
немного отлакированная для большего коммерческого успеха, позиция
Цоя в жизни.

- А я ничего такого особенного не создавал, - получу ответ на вопрос,
как соотносится Моро, образ на экране в "Игле", с реальным Виктором
Цоем, - и никак не пытался залезть в чужую шкуру. Действовал так,
как хотел бы вести себя в подобных обстоятельствах в реальной жизни.
И, кстати, задавали мне не раз вопросы, мол, не собираешься ли про-
должать сниматься в других фильмах, ради чего занялся этим, не из
меркантильных ли соображений. Так вот: занялся "этим", потому что
было интересно, интересен именно этот фильм, а не вообще киноискус-
ство. Что касается меркантильных соображений, то их у меня не было:
за три месяца съемок в "Игле" денег получил порядка 2500 рублей как
композитор и исполнитель главной роли.
- А как насчет предложений сниматься дальше?
- Не знаю, вот совсем недавно предлагали играть Маугли в каком-то
мюзикле...
- ?!
- Я просто не хочу ничего говорить. Мне, мягко говоря, идея этого
мюзикла была не по душе.
- Выходит, киноактера Цоя мы больше не увидим?
- Нет, почему, мы думаем сейчас, чтобы снять фильм какой-то. Но я
ведь не актер. И заниматься этим профессионально, изображать кого-то,
перевоплощаться в других людей мне как-то совершенно не в кайф. Не
ин-те-рес-но. Поэтому я бы с удовольствием снимался в кино, если бы
мне предоставили право там вообще не актерствовать, а выражать себя.

Кстати, многие, конечно, не без оснований считают, что альбом
"Группа крови", пожалуй, самый интересный концерт "Кино", был
записан специально к фильму "Игла", что, скажем так, вызывает сомне-
ния, поскольку многие песни магнитоальбома (правда, студийно не
записанные), в частности, "Группа крови", существовали уже... в
1984-м. Другое дело, может, предложение Нугманова просто послужило
дополнительным толчком, и, пригласив клавишника Андрея Сигле,
ребята, как говорится, в максимально приближенных к боевым условиях,
в обыкновенной городской квартире на (всего-то навсего!) четырех-
канальном магнитофоне "YAMAHA" пишут материал, который затем был
"сведен" известным питерским звукорежиссером Алексеем Вишней и
увидел свет в 1987 году под названием "Группа крови", причем произ-
вел эффект разорвавшейся бомбы еще задолго до появления "Иглы".
Кое-кто начал было говорить, что, дескать, "Кино" ударилось в попс
(не исключено, подлило масла в огонь высказывание Каспаряна, мол,
мы - поп-группа, посколько любую песню нашу могут сыграть другие
музыканты). Тем не менее, во многом благодаря этому, на сегодняшний
день предпоследнему альбому "Кино" (в середине лета этого года была
закончена работа над черновым вариантом нового альбома "Кино",
вокальные партии Виктор успел-таки записать и, возможно, когда все
будет смикшировано ("приготовлено" - переводя на нормальный язык),
мы, наверное, сможем услышать "Кино-90"), о группе заговорил, что
называется широкий слушатель. Именно этот альбом, в котором доста-
точно хорошо ощутимо жанровое разнообразие - фанк, реггей, мелодич-
ный хард, уживающиеся с простыми, нетрудно запоминающимися мелодиями
привлек к себе внимание не только наших средств массовой информации
(когда можно стало!), но и зарубежных, в частности, французскую
телекомпанию "Antenne-2", снявших фильм в двух частях "Рок вокруг
Кремля", естественно, в числе "главных действующих лиц" - "Кино".

Приблизительно тогда же окончательно раскрутилась и дипломная работа
Нугманова "Игла", на которую ходили, как минимум, дважды, и, навер-
ное, не было города, где парни под гитару не пели бы "Группа крови
на рукаве, мой порядковый номер на рукаве...". Это было в кайф под
влиянием "игольной" картинки, под влиянием всех остальных песен, это
было в уличном, дворовом духе, в этом была своя романтика - почувст-
вовать себя сильным ("если к дверям не подходят ключи - вышиби дверь
плечом"), в этом был призыв быть сильным ("иначе зачем тебе быть"),
если не физически, то морально, от песен веяло какой-то энергией
действия, энергией для того, чтобы идти вперед и побеждать, побеж-
дать благородно, предоставляя своему, пусть невидимому, противнику
возможности встать и уйти побежденным; во всем этом была своя
прелесть - ни слова о политике (во всяком случае: не так прямо, не в
лоб, не в духе "вставай проклятьем заклейменный"), а если и говори-
лось, то с каким (!) подтекстом ("все говорят, что мы в месте. Все
говорят , но немногие знают, в каком"). А в жизни его мнение о
политике таково:
- Меня интересуют реальные изменения. Если я их чувствую - значит
они есть. Если не чувствую - значит нет. Моя позиция в жизни относи-
тельно различных политических заявлений, акций: все это хорошо,
замечательно, но давайте посмотрим, к чему это приведет.

Впрочем, вопрос о пнимании смысла песен, их соотнесенности с какими-
то политическими требованиями Цоя остается открытым, поскольку,
скажем, в песню "Мы ждем перемен" Виктор, по его признанию, вклады-
вал очень личный смысл, а на вопрос одной моей коллеги, мол, как ты
считаешь, ты поешь песни политические, он ответил:
- В каком-то смысле все песни политические...

Осень 1988-го - участие "Кино" в концерте памяти А.Башлачева в
Лужниках. Потом, до середины зимы следующего года, - работа в
профессиональной московской студии Валерия Леонтьева над новым
альбомом "Звезда по имени Солнце", который, конечно, "покатил", не-
смотря на то, что на 90% продолжал старую линию ("играй, невеселая
песня моя"?) по тематике песен, по музыкальной палитре, единственное
новое, что чувствовалось сразу, - пессимизм, непонятная безысход-
ность, ненужность, что ли, тоска непонятно по чему:

Вроде жив и здоров.
Вроде жить - не тужить.
Так откуда взялась печаль?..

О т к у д а ?

- Скажи, "Звезда по имени Солнце" - это вдохновение, удача, Его
Величество Случай, намек на что-то неопределенное или на себя? -
Кстати, именно этот фрагмент нашего разговора в Харькове был снят на
пленку и показан в октябре прошлого года в "Вечiрньому вiснику".

- Скорее, на нечто неопределенное, чем на себя. Хотя... Не знаю.

- Хорошо, а сам себя можешь назвать "звездой"? Концерты все-таки на
стадионах, во дворцах спорта...

- Даже не знаю, я никогда не стремился и не считал это главным -
такую всеобщую популярность, это никогда не ставилось во главу угла.
Конечно, мне хотелось стать популярным, чтобы собирать большие залы,
чтобы вступить как-то в коммуникацию с людьми. Но, повторяю, никогда
не считал это самым важным, самым главным, потому что популярность -
вещь, которая зависит от многих факторов: от умения попасть
"в струю" и т.д.

- Представь себе, если тебе сейчас предложили выбрать: вдохновение и
бедность или славу и богатство...

- Для меня главное - сохранить самоуважение и некоторую внутреннюю
свободу, которая у меня сейчас есть. Но сохранить ее очень трудно,
приходится все время бороться с разными соблазнами. Например, если
вдруг встанет вопрос так, что я буду вынужден играть ту музыку,
которую не хочу играть, но которая будет нравиться людям, - это было
бы нечестно с моей стороны ее играть, правда! Уже будет соблазн...

- А если попытаться спрогнозировать: будет ли "Кино" собирать такие
большие аудитории года через два-три?..

УВЫ, ПРЕДПОЛОЖИТЬ ТРАГЕДИЮ ПОД ЮРМАЛОЙ Я НЕ МОГ!

- Все-таки, согласись, наша советская рок-музыка переживает кризис,
и чаша весов популярности все больше склоняется в сторону
поп-музыки...

- Да я не прогнозирую успех, меня это в каком-то смысле даже не
волнует. Меня, повторяю, больше интересуют песни, чтобы музыка,
которую "Кино" играет, нравилась нам самим. Ну и, конечно, я рад,
что она нравится большому количеству публики.

- Хорошо, а такое понятие, как "своя публика", тебя, вас тоже не
волнует? Мне, например, кажется, что с тех пор, как рок-музыкой
стали наполнять, как говорится, все и вся, причем часто довольно
невысокого качества, такое явление, как рок-публика, мягко скажем,
размылось, а то и вообще исчезло. Что по этому поводу думает группа
"Кино" о своем слушателе?

- Я не считаю, что рок-публика исчезла, размылась. Наоборот, мне
кажется, сейчас у нас своей публики больше, чем было раньше. Если
раньше "Кино" было широко известной группой в узком кругу, то сейчас
у нас есть конкретное количество людей, которым нравится группа
"Кино" или предпочитающих ее всем остальным группам. А что касается
кризиса рок-музыки - здесь все закономерно. У нас в стране рок-
музыка долго была под запретом, и когда только-только стало возмож-
ным ходить на рок-концерты, вспомни, любая группа собирала полные
залы, а сейчас, когда "наелись", когда появился выбор, когда не
нравится большинство групп (кстати, мне тоже далеко не все группы
кажутся симпатичными с музыкальной точки зрения), то, понятно, люди
выбирают, куда пойти, и это - совершенно нормально!

- Быть может, несколько банальные вопросы. Первый: что для тебя
является первоосновой в жизни, грубо говоря, для чего живет Виктор
Цой? И второй: каким бы хотел себя видеть через несколько лет?

- Живу для чего? Чтобы заниматься своим делом, чтобы было интересно
жить. А каким бы хотел себя видеть? - он надолго задумался.

И, слушая в который раз эту паузу на кассете, где записано интервью,
невольно думаю: может, Судьба таким вот образом давала знак ему,
мне, а может (становится просто страшно от такого полета мысли),
именно здесь, в его ответе годовой давности, кроется объяснение той,
далеко не случайной трагедии под Юрмалой?

- Я бы хотел не запятнать свое доброе имя, чтобы ни у кого не было
повода меня в чем-либо упрекнуть. Все остальное не очень важно.

И все, что мне нужно - это несколько слов
И место для шага вперед...

Пытаюсь восстановить в памяти последние минуты своих встреч с ним,
Виктором Цоем, самым, наверное, легендарным кочегаром питерского
рок-н-ролла, человеком, взявшим старт с 50 рублей в месяц, с кучей
идей в голове, воплотившихся в семь магнитофонных альбомов, и при-
шедшем через восемь с половиной лет к (фантастика, да?) 20 000 "рэ"
за концерт "Кино", к нескольким персональным телохранителям и толпам
народа на каждом концерте. Стараюсь понять, а не было ли ему судьбой
даровано счастье принимать яд, который, если в малых дозах, -
лекарство и здоровье, лекарство от давящих на душу, психику догм и
правил нашего "такого сумбурного общества", а если только увеличить
дозу - смерть?..

Думаю о том, почему группа "Кино", приличное количество раз выезжав-
шая на Запад, не прижилась, не пришлась ко двору, несмотря на под-
держку то же Джоанны? И, знаете, прихожу к выводу, что, похоже, у
каждого народа, нации есть свои гении, созданные только для этих
конкретных людей, гении, мыслители, выразители идей, которых другие,
живущие в других географических и политических широтах, просто не
могут понять в силу другого склада ума ли, характера, условий обита-
ния, других жизненных ценностей и проблем. Наверное, Виктор Цой
принадлежит именно к такой когорте людей. Посланный для нас, нам,
он, возможно, свою высокую миссию Художника и Человека совершил,
приоткрыв нам глаза на совершенно иное понимание действительности.
Он, Виктор Цой, может, одна из великих загадок и парадоксов явления,
название которому - советская рок-музыка.

Михаил Садчиков , Музыкально-театральный вестник "Антракт", N 1 1991 г.
Воскресение Виктора Цоя

С Виктором мы были знакомы. Он давал мне интервью и тогда, когда был
известен сотне-другой рок-клубовских фанов, и тогда, когда стал все-
народным героем. Мне доводилось вести творческие встречи Виктора,
помогать ему отвечать на записки. Мы не раз встречались и на кон-
цертах "Поп-механики", где Цой был рядовым гитаристом. С кем другим
после такого общения возникли бы приятельские отношения, дружеские,
а то и панибратские... Но тут было что-то не то. Он упрямо держал
дистанцию. Был немногословен и, по правде сказать, казался мне
скучным собеседником. Да и не только я один, а многие журналисты
отмечали, что беседовать с Виктором Робертовичем Цоем - адский труд.

Но есть же люди, с которыми он беседовал подолгу, с которыми вместе
работал. Кто они?

В последние годы Виктор почти не заводил новых друзей, не подпускал
к себе многих старых знакомых. Он и в личной жизни был замкнут. С
женой они расстались, но, к счастью, остались в добрых отношениях.
Говорили, что в Москве у Виктора есть постоянный человек по имени
Наташа, но жил он все-таки в Ленинграде. Музыканты-"киношники" народ
также не слишком общительный.

И вот удача. Я нашел человека, который знал Виктора близко, но
познакомился с ним лишь в 88-ом году, то есть мог посмотреть и на
Цоя, и на его друзей свежими глазами. Юрий Владимирович Белишкин.
Ему чуть больше сорока, 20 лет он в мире эстрадного шоу-бизнеса.
Работал с десятком коллективов, осуществил десятки проектов, а как
столкнулся с "Кино"?

- Наша первая встреча с Виктором все откладывалась и откладывалась.
Никаких концов. Он был неуловим. Прописан на проспекте Ветеранов, но
там не живет. Называют разные телефоны, но они молчат. Я стал назва-
нивать Юрию Каспаряну, который наконец сообщил мне: Виктор отдыхает
в Латвии в Апшуциемсе (теперь это место стало трагически известно).

Вот-вот должен вернуться, и все "киношники" тут же едут на юг.
Наконец вернулся. Мы договорились встретиться на улице Жуковского,
22, около театра-студии "Бенефис" в 15 часов. И вот ровно в 15.00 -
такое ощущение, что он замедлял ход, чтобы прийти точно, - из-за
угла вывернула красивая компания - Витя, Каспарян, с ними были
какие-то девочки, все молодые, модно одетые, раскованные. Люди,
которые не знали их, все равно бы обратили внимание на их компанию.
Они ехали куда-то в Евпаторию и там собирались дать первые концерты
после выхода альбома "Группа крови". Тогда-то и началось то самое
безумие на концертах "Кино", которое будет преследовать их до самых
последних дней. "На чем, как едете?" - спросил я ребят. Оказалось,
едут в плацкартном вагоне. Тут мне подвернулся шанс показать свои
возможности. И я буквально в этот же день достал им купейные билеты.
Сказали спасибо: приедем, созвонимся, общаться будем через Каспаряна
и Гурьянова. Говорили несколько туманно, никаких обещаний, никаких
предположений. Но я дозвонился.

- Я хорошо помню то время. Виктору ведь тогда было просто негде жить
в Ленинграде, и он жил у Гурьянова, у друзей... Квартирная проблема
так и не решилась в его жизни.

- Да, я приехал в трехкомнатную квартиру Гурьянова на Будапештской.
Родители Гурьянова были на даче, и вся компания "Кино" была в сборе.
Что меня удивило? Стол, где сигареты и чай. Все очень непритязатель-
но. Сидели, молчали, курили, что-то играли на гитарах, так продолжа-
лось несколько вечеров, и за все время я сказал слов тридцать, а
они - немногим больше. Беспрестанно звонил телефон, однако никого не
приглашали в гости. Один из них, по-моему, Густав, вдруг встал и
уехал - уехал он в Москву. Никаких тусовок, никаких шумных компаний.
Туда надо было и мне приходить одному. Мы с Виктором общались на
"вы" и затем так и не перешли на "ты", по-моему, нам обоим нравилось
эта дистанция. Меня вообще коробило то, что некоторые поклонники
считали возможным обратиться к Виктору на "ты".

В.Цой: "Есть люди, которым необходимо жить в хорошей квартире, иметь
машину, дачу и так далее... У меня этого нет. И один готов ради
всего этого идти на компромисс, а другой - нет. Когда я начинал
заниматься рок-музыкой, в последнюю очередь я думал о деньгах. Тогда
было понятно, что кроме неприятностей (причем самых серьезных), за
это ничего не получишь. Мы были значительно беднее, чем могли бы
быть, работая на каких-то работах... И все время сталкивались с
гонениями, были людьми с совершенно испорченной репутацией".

- Он попросил меня найти ему квартиру. Чего мне это стоило! Но в
самый последний день мне удалось найти ему пристанище на улице
Мориса Тореза. Любопытный штрих: через некоторое время Витя попросит
меня найти ему ковровую дорожку, так как внизу жила какая-то
выжившая из ума старуха, которой мешал скрип половиц. Однако я
доподлинно знаю, что это был именно скрип половиц, а не гулянки,
пьянки и прочее.

- За эти полтора года, с ноября 1988-го по декабрь 1989-го, группа
"Кино" дала невероятное для себя число концертов. И все при вашем
участии, Юрий. Я понимаю, что все смешалось, но вспомните самый
яркий концерт.

- Почему смешалось? Не поверите, но я помню практически каждый кон-
церт. А самый яркий - московский, 16 ноября 88-го года в Лужниках.
Это было безумие... День начался с того, что москвичи встретили нас
по-московски - не подали транспорт, продинамили с гостиницей. Тогда
мы поехали на квартиру, сидели там, ждали, пили чай. Потом наконец
нас поселили в "Космос", но дали только два двухместных номера. В
Москве тогда было не принято устраивать стоячий партер. Это казалось
кощунственным. Однако минут через 30 после концерта тысячи людей
встали и стеной пошли к сцене. Не было никаких пьяных, никаких
дебоширов - было безумное желание приблизиться к Цою. Тогда админи-
страция во главе с хамоватой директоршей вырубила электроэнергию.
Подошли ко мне, стали требовать, орать (не просить, а по-московски -
требовать), чтобы Цой прекратил провоцировать публику. А что он
мог?.. Вы же прекрасно знаете, что Виктор весь концерт стоял на
месте, словно привязан к микрофону, а рядом с ним стояли трое музы-
кантов-аккомпаниаторов. Никаких реплик в зал, никаких обличений, а
публика ломится вперед. Это было шаманство чистой воды. Об этом даже
французы говорили, что от Цоя исходила фантастическая энергия. Они,
слов не понимая, все поняли.

В январе 89-го приехали в Новосибирск, где выступали в каком-то
окраинном спортзале - там раньше никому в голову не приходило устра-
ивать концерты. Зрители поставили низенькие скамеечки, балансировали
на них, а сцены не было - Цой стоял на одном уровне с публикой.
Вроде все более-менее прилично себя вели, а после последней песни
вдруг как рванут к Виктору. Но мы были ко всему готовы: пригнали
машину, открыли дверцы, и он бегом. Иначе не спастись от толпы, как
прыгнув в открытую дверь.

- При вас, Юрий, был записан альбом "Звезда по имени Солнце".
По-моему, в первый и, увы, в последний раз Цой и компания работали в
настоящей профессиональной студии...

- Да, это были отличные деньки. С 21 декабря по 30-е мы находились в
Москве, жили в далекой от центра гостинице ВДНХ, записывались на
студии Валерия Леонтьева. Цой не был особенно занят - свои вокальные
партии он наложил буквально с первого дубля. А Каспарян с Тихомиро-
вым удивили звукорежиссеров студии тем, что с ходу врубились в аппа-
ратуру, а к концу записи уже сами практически заменили звукорежис-
серов. Закончить запись не успели и на Новый год уехали в Ленинград,
а потом возвратились в Москву и с 3 по 10 января снова делали альбом
"Звезда по имени Солнце".

- Вы ничего не путаете - ведь альбом вышел в конце лета - начале
осени 1989-го?

- Ребята решили не частить с альбомами и тормознули уже записанный
материал, рассчитывая выпустить его примерно через год после "Группы
крови".

- Сейчас в коопларьках можно увидеть множество плакатов Цоя, но при
жизни "Кино" их практически не было. Коллекционерам, думаю, не
составит большого труда собрать все клишированные афиши.

- А их и было-то раз-два и обчелся. Я уговорил Виктора выпустить
клишированные афиши для ленинградских концертов в "Юбилейном" и СКК.
Все понимали, что нужны они не для рекламы, а для истории. Но он
меня удивил и озадачил, попросив, чтобы вся афиша была черной, как я
тогда говорил, траурной, а потом напомнил об этом и проконтролировал
этот момент. В остальных же городах администраторы не волновались за
рекламу. В Алма-Ате продали пять аншлаговых дворцов спорта, приколо-
тив один-единственный щит у зала.

- Бывали все-таки случаи, когда фаны сметали кордоны и прорывались к
вожделенному кумиру?

- В Минске у нас были прекрасные концерты на стадионе, где побывало
70 тысяч зрителей. Там мы даже устроили фальшь-отъезд. После
концерта наряжали статистов в черные куртки и сажали их в автомобиль,
который с визгом проносился мимо толпы, после чего она расходилась.
А мы оставались на площадке, сидели в бане, потом перешли в какую-то
комнату отдыха. И представляете, вдруг слышим стук в окно, а уже
ночь и мы находимся не то на втором, не то на третьем этаже... Самые
отчаянные фаны не поверили фальшь-отъезду и пробрались к нам. Ну мы
их, конечно, впустили. Девушки увидели Виктора, упали на колени и
заплакали. У меня всегда было доброе отношение к поклонникам "Кино".
Если даже они прорвались, то не били стекол, не швыряли камней, а
тихо-мирно стучали. Вы знаете, фанаты весь сентябрь, октябрь, да и
ноябрь, жили на кладбище в палатках. Мы как-то приходили туда, при-
носили им еду, какие-то теплые вещи. Нас встречали парнишки лет по
17, с чистыми лицами. Без позерства, без желания выехать на этой
теме - чистые ребята. И на похоронах было много детей и людей пожи-
лых. Прошло 50 тысяч, а милиционерам не нашлось работы. Пьяных рядом
с нами никогда не было: алкаши не торчат на "Кино".

- У вас ведь была уникальная гастрольная команда. Другую такую вряд
ли сыщешь в истории рок-н-ролла нашей планеты. Были четыре музыканта
плюс вы, Юрий, и, считай, - все. У группы не было своей аппаратуры,
а значит, и технического персонала, не было своего звукорежиссера,
не было даже костюмера.

- Часто на концерты подавали машину и автобус, так автобус шел
пустым. Недавно в "Октябрьском" зале мне сообщили, что команда
Вячеслава Малежика насчитывала... 33 человека. А мы, помню, в Волго-
граде прошли через служебный вход, и прибегают какие-то ответствен-
ные работники, интересуются: а где же ваши люди? Мы говорим: все,
можете вешать замок. Ни хвостов, ни тусовок, ни друзей, ни подруг.
В Москве и Ленинграде, конечно, приходило много народу, а на гастро-
лях: прошли пять человек и привет!

- Вы, Юрий, обмолвились, что Цой явился на вашу первую встречу ровно
в 15.00. Может быть, он просто был заинтересован в этом знакомстве,
хоть вида не показывал. Ведь вскоре трудовые книжки "киношников"
легли в ваш театр-студию "Бенефис"...

- Нет, это был удивительно пунктуальный человек. За двадцать лет
работы с артистами я привык, что у всех них - дырка в голове. Сего-
дня сказал, пообещал, через пять минут забыл, а оправдывает все это
творческим процессом и прочими высокими материями. Цой помнил прак-
тически все, многое записывал, у него была такая "картонка" с теле-
фонами, делами. Он, кстати, очень "подсекал" все и в административ-
ных делах, из него мог бы получиться приличный администратор. А
внутренняя собранность этого человека была редкостной. Уезжаем мы в
пять утра из Нижнего Тагила, захожу к нему в номер, он собран,
гитара в чехле. И так всегда - не надо будить, искать по этажам.
Спал он мало, в 10 утра был собран, готов.

- Но ведь официальная версия гласит, что он заснул - заснул за
рулем?!

В.Цой: "Я не такой замкнутый, как может показаться. И вообще у
любого человека есть люди, с которыми ему интересно разговаривать, а
есть - наоборот. Я не хочу браться кого-то судить. Если человек
делает так, как я бы не сделал, все равно я не могу сказать, что он
не прав, что он предатель... Каждый сам творит свою биографию".

- Все говорят, что он был замкнутый, тяжелый человек. А как он
работал, творил? Тоже непросто, мучительно?

- Что вы! Он все делал очень легко, если уж за что-то брался. Когда
получал водительские права, а было это, если не ошибаюсь, осенью
89-го, я сидел третьим в машине, где Виктор с инструктором совершали
"первую ходку". Так вот, он сел и поехал. Я не поверил, что он
сделал это впервые, но так и было. Я понимаю, сейчас говорить, что
он был такой звонкий, ловкий - трудно, но так и было. Так же и
английский выучил - с нуля, буквально за полгода. И когда мы были в
Дании, в Копенгагене он давал интервью на радио на английском. Лихо
у него это получалось.

С творчеством вообще целая история. Репетировали "киношники" очень
мало. Я первое время страшно этому удивлялся. Я ни разу не видел
Виктора за сочинением песен. Знаете, как другие: пальцами барабанят,
что-то демонстративно шепчут, лихорадочно хватают лист бумаги. Он же
работал, отдыхал, смотрел видик (он очень много смотрел, нормально
относился к Шварценеггеру, а вот Сталлоне не любил), а столько песен
написал. Когда, где, как? Все внутри происходило. Отсюда, наверное,
и желание побыть одному. Или с друзьями. Я от него подхватил слово
"душевные люди". Те, что достают, душат вопросами, разговорами. Его
такие личности здорово мучили...

А ведь у него была сумасшедшая узнаваемость - его разве что со спины
узнать не могли. Никто никогда не говорил: "По-моему, это Цой". Его
не путали ни с кем. Если он ходил по улицам, то только очень быстро,
да и я сколько раз выходил ловить ему такси, чтоб ему самому не
показываться.

И тем не менее он никогда не отказывался от автографов. Летели мы из
Мурманска, где Витя выступал один под гитару, так к нему весь
самолет подошел с бумажками, открытками, блокнотами. Он никому не
отказал, а когда приземлились, то еще и все пассажиры сфотографиро-
вались с ним у самолета.

- А, кстати, почему он нередко выступал один?

- Не только потому, что это особый жанр, что нередко приглашали
именно Цоя одного - в не самый большой зал, чтобы пообщаться, напи-
сать записки. Но он и один легко собирал дворцы спорта. И все же в
основном один пел тогда, когда кто-нибудь из музыкантов не был в
Союзе или в Ленинграде и группа не могла собраться в полном составе.
А вообще ему страшно не нравилось, когда его имя выделяли, отделяли
от группы. Солист, лидер, руководитель - его это раздражало. Перед
концертами в "Юбилейном" на всех городских сводных афишах-"декадах"
напечатали: В.Цой и "Кино", так я поехал по кассам и попросил
кассиров зарисовать его имя.

- Кого из музыкантов Виктор любил, выделял? Я несколько раз говорил
на творческих встречах, что Виктор должен быть благодарен Гребенщи-
кову и Курехину, но он без всякого энтузиазма встречал эту тему...

- Как это ни удивительно прозвучит, в это мало кто поверит, но он
уважительно относился к Розенбауму. Так было. Не было особой любви к
"ДДТ" и Шевчуку, но тем не менее он говорил, что группа интересная,
и она о себе скажет. Я считаю, что так оно и случилось. Личностные
моменты не пытался перенести на творческие. А дружил он с БГ и
Кинчевым, их чрезвычайно уважал. В меньшей степени, но очень хорошо
относился к Макаревичу и Бутусову. Про Славу однажды сказал мне, что
человек, который написал "Я хочу быть с тобой", уже за одну эту
песню заслуживает уважения. Он никогда не говорил: "Я люблю эту
музыку, этого музыканта". Говорил так: "Нормальная группа. Нормаль-
ная песня". А любил он цветы - розы.

- Юра, вы были инициатором вечера и директором программы 24 сентября
в СКК - вечера памяти Цоя. И вот читатели газеты "Смена" назвали
этот вечер лучшим концертом года в Ленинграде.

- Спасибо, конечно, я эту газетку сохраню для истории, но сам считаю,
что на этом вечере сделано процентов на 60 того, что я хотел, как
все это видел. Там не было Слова. Получились мини-концерты, и многие
исполнители потянули одеяло на себя...

- Что он еще любил, кроме цветов и видика?

- Восточную кухню. В Москве мы ходили в китайский ресторанчик,
недалеко от Ленинградского вокзала, были в таких же ресторанчиках в
Алма-Ате, в Сочи. Он, кстати, там палочки взял и мастерски ими поль-
зовался, а мне этому было за полгода не научиться. Вообще тяга к
Востоку у него во всем чувствовалась. Он уже тогда думал о возможных
проектах с Японией, Китаем, Кореей.

- С телевидением у Цоя отношения так и не сложились?

- Можно так сказать, и это грустно, потому что не вернуть многих
прекрасных моментов. Но я не так давно смотрел финал "Песни-90", и
такой нафталин шел от всего этого. Если бы Цою предложили мировое
турне с блестящими условиями, солидными гонорарами, он бы ни за
какие коврижки не согласился выступить в таком шоу. Я даю миллион
процентов. Только про "Взгляд" он мог сказать: "Нормальная передача".
Поэтому там и снимался, а в других программах, если и выступал, то
очень неохотно. А предложений было море...

- Он был щедрый человек?

- Провести его на мякине, "макнуть" было очень трудно. Он был умница.
Он знал, сколько стоит его концерт и не шел на коммерческие уступки,
но и не старался зашибить шальные бабки, насосаться. Всегда интере-
совался: полон ли зал? Если бы узнал, что билеты идут неважно, пол-
зала пустует, снял бы концерты. Если нам предлагали десять концертов,
я и Витя урезали число до пяти, если просили четыре - мы давали два.
Он категорически отказывался от "солянок", даже когда предлагали те
же деньги, но за две песни. Пусть меньше, но сольники. Нам все время
говорили: "Давайте по три в день, можно под фонограмму, так все
работают, а вы дурью маетесь". А щедрость? Под Новый год он вдруг
всем нам принес подарки. Мне подарил портмоне. В Тагиле, когда я
обмолвился, что у меня день рожденья, тут же откуда-то вытащил
английский одеколон. Умел считать деньги, но Плюшкиным никогда не
был: в ресторане мог расплатиться за всю компанию.

Не доверял всяким благотворительным фондам, расчетным счетам. Отка-
зывался не потому, что был жадный, а потому, что был умный человек.
Считал, что все эти фонды - дырявый карман. Лучше купить телевизор и
самому отнести в какой-нибудь детский дом.

- Для меня было несколько неожиданно почти годичное отлучение
Виктора от концертной деятельности из-за съемок фильма "Игла".
Почему он пошел на это?

- Вы знаете, сценарий "Иглы" был полностью переделан. Но не пере-
писан - в с е игралось практически с листа. Наверное, поэтому он и
подписался работать с Нугмановым - тот не давал Виктору установок.
Одевайся - как хочешь и фактически - играй как хочешь. Я знаю, что у
него были предложения сыграть в совместной картине чуть ли не роль
Чингиз-хана, были предложения от крупных режиссеров. Но там бы
началось давление мэтра. Здесь же они сидели, курили, пили - все на
равных.

- Он курил?

- Мы все пятеро курили. Музыканты почти всегда - фирменные сигареты,
а стоили они тогда аж 3 рубля. Курил помногу, но наркотиков не упо-
треблял. Все мы и пили, но больше всех - я. Витя любил шампанское,
вино, в меньшей степени коньяк, а водку - при мне вообще в рот не
брал. Даже тогда, когда был простужен, как на гастролях в Сибири, и
мог бы полечиться. После концерта, а иногда и перед, мог принять
50 граммов коньяка. Но за все время у "киношников" не было никаких
дебошей, эксцессов в гостиницах - даже намека на что-то такое не
было. Гастроли вообще проходили тихо. От предложений устроить
экскурсию, прогулку по городу мы отказывались. Изредка выбирались в
бассейн и уж совсем архиредко, только если человек вызывал доверие,
могли приехать в гости.

- Ну а с личной жизнью что у него происходило? Без семьи, без квар-
тиры - молодой, красивый, популярный...

- Понимаете, такие вопросы его коробили. Я знал это и старался пре-
дупреждать корреспондентов, а на творческих встречах потихоньку
откладывал в сторону подобные записки, ну а если все-таки вопросы
достигали цели, он уходил от этой темы. Я видел с ним только Наташу.
Других - ни в гостиницах, ни на квартирах как-то не встречал...
Сына он очень любил, вспоминал его все время, на гастролях покупал
подарки.

В.Цой. Ответ на вопрос: "Вы противоречивый человек?" - "Нет, я
совершенно монолитный".

- Да, он таким и был. Молодой, но такой серьезный.

- А как он одевался? Любил ли вещи?

- Вы же все это видели. Только в черное. Костюм купил, но так,
по-моему, ни разу не надел. Все черное - сумки, куртки, футболки,
туфли, сапоги. Все это покупалось обычно т а м. Он не был рабом
вещей, но в одежде был рабом черного цвета. Никаких печаток я у него
не видел.

- Юра, а отрицательные черты у Виктора были?

- Конечно, но сегодня я не хотел бы говорить об этом. Может быть,
кому-то интересно вспоминать что-то плохое, но не мне. Тем более что
плохого было неизмеримо меньше, чем хорошего.

- И тем не менее. Вы ведь разошлись в начале 1990 года. И у "Кино"
появился другой директор.

- Менеджер. Юрий Айзеншпис любит, чтобы его называли именно так. Мы
с Виктором не ссорились, не выясняли отношения, не делили деньги.
Слова дурного друг о друге не сказали. Нормальные отношения были и,
я считаю, остались и с моим преемником Юрой Айзеншписом. Но,
по-моему, Цой был не прав, что все-таки посмотрел в сторону Москвы.
Мне показалось, что его уход в Москву был не очень органичен. Он был
ленинградский человек, очень тонкий и не крутящийся.

- В 1990-м он вообще как-то изменился. Стал участвовать в сборных
концертных солянках, выступил в СКК вместе с французской группой.
Ничего особенного, ничего предосудительного, но раньше Цой не делал
этого, он следил за собой, был архиосторожен. Но в то же время
сделал прекрасный новый альбом, поездил по миру, собирался вновь с
группой сниматься у Нугманова...

А потом - 15 августа. Что же произошло 15 августа, Юра, какова ваша,
пусть эмоциональная, версия смерти?

- Было два человека при "встрече" - шофер "Икаруса" и шофер
"Москвича". Остался жить один. Может быть, тот один и знает что-то.
Я знаю только одно - не стало Поэта.

- Но как тогда относиться к версиям, которые представляют многие
поклонники - самоубийство, убийство... Многие экстрасенсы утвер-
ждают, что это было убийство...

- Я могу повторить только то, что уже сказал.

Валентина Васильевна Цой , "Студенческий меридиан", N 2 1991 г.
Легенда о Викторе Цое

- Я не раз читала, что смешение далеких кровей часто рождает
талантливых людей. Сын у нас - метис: я - русская, коренная ленин-
градка, муж - кореец, родом из Казахстана. У Вити с детства прояв-
лялись различные художественные наклонности. Он хорошо рисовал,
лерил. Был в детстве очень импульсивным, и еще в 4-м классе препода-
ватель в изостудии сказал как-то, что Витя не склонен к терпеливому,
кропотливому труду. Если хочет - рисует, и рисует замечательно, но
если не хочет - не заставишь.

Витя читал много хороших книг, мы привили сыну настоящий вкус к
чтению. Учился легко. Но к 8-му классу пришел с тройками: через день
ходил в художественную школу, поэтому я не требовала отличных оценок
в общеобразовательной.

Я полностью доверяла ему. И у нас с ним был контакт. Семейных сцен
мы оба не любили и жили очень мирно. У нас сейчас внук растет. Так
на него сто влияний со всех сторон. Витю я старалась "делать" сама.
Любила читать ему книги из ЖЗЛ. Мне самой было интересно, как форми-
руются талантливые люди. Главное, хотелось помочь Вите раскрыться,
развить его способности.

Музыка, как и рисование, тоже была ему близка. Помню, первая гитара,
которую мы подарили сыну, появилась в 5-6 классе. Уже в 8-ом он
организовал в школе свою группу.

После восьмилетки Витя решил продолжать художественное образование и
поступил в Серовское училище на оформительское отделение. Но многое
там оказалось для него неинтересным - газетные шрифты, размеры. Ему
было скучно кропотливо и настойчиво заниматься. В училище, кстати,
он тоже сразу создал группу. Но ребятам пришлось туго: на втором
году учебы сына, как и всех, кто играл в этом ансамбле, отчислили
"за неуспеваемость". Но думаю, что это связано с гонениями в то
время на рок-музыкантов, потому что в этой группе были очень способ-
ные начинающие художники.

Я его не очень-то ругала. "Не хочешь учиться, - говорю, - не надо.
Делай, что умеешь". Витя пошел на завод и в вечернюю школу. Но на
заводе пришлось делать какие-то мелкие детали, замки, что ли, а
такой монотонный труд отупляет. К тому же, помнила по себе, как
хотелось, когда росла, читать, рисовать, но из-за работы была лишена
всего этого. Вите тогда исполнилось 16. Поэтому я и решила - ничего
страшного, если он бросит завод и будет только читать, учиться,
просто заниматься саморазвитием. Потом поняла, что это решение стало
моей самой большой удачей.

Вообще сын с детства так или иначе получал эстетическое образование,
развивал вкус. Помню, как подростком он, впервые приехав в Москву,
сразу побежал в Третьяковку.

После вечерней школы Витя закончил художественное ПТУ по специаль-
ности "резчик по дереву". Из-за плохой успеваемости ему даже не
выдали диплома, а только справку об окончании. Но он был талантливым
резчиком, и распределение ему дали отличное: в реставрационную мас-
терскую Екатерининского дворца в г.Пушкине. Туда и по блату-то
трудно попасть - престижное место. А Витька поленился ездить так
далеко, за город, и вскоре бросил. Кстати, впервые его показали по
телевизору как раз в это время - в программе "Монитор" как одарен-
ного резчика по дереву. Он был талантлив во всем.

В 20 лет сын женился. Вскоре у них с Марьяной родился Саша. Сейчас
ему 6 лет. Году в 82-ом открылся Ленинградский рок-клуб, и они стали
все время проводить там. Марьяна была его единомышленником и настоя-
щим помощником. Витя попеременно работал кочегаром, сторожем, мыл
баню. Я их поддерживала как могла, помогала снимать квартиру.

Потом были редкие концерты на квартирах. Как-то я спросила: "Вить,
сколько же ты на них зарабатываешь?" - "Ну, рублей пятнадцать", -
говорит. Я слушала его первые записи и мне казалось: неплохо, не
хуже, чем у других. Но я никак не ожидала такой огромной популяр-
ости, которая пришла потом.

Я - учительница, мой муж инженер. И нашу жизнь никак не назовешь
особенно интересной или яркой, поэтому очень радовались, глядя на
Витю.

Это редкое материнское счастье - видеть сына таким популярным и
любимым, встречать в киосках его фотографии, а у прохожих значки с
его именем. Мне все хотелось как-то сказать ему об этом... "Вить, -
говорю однажды, - я очень благодарна тебе. Ты подарил мне во-от
такое большое небо!" Он только глаза опустил и промолчал...

Мне очень нравятся Витины песни. Тексты в них замечательны: правди-
вые и искренние, так гармонично слиты, сращены с музыкой. Мне
кажется, его песни прямо в душу идут.

Как-то спросила его: "Откуда явилась вдруг вся эта музыка?" -
"А помнишь, мама, - говорит, - ты меня с завода забрала. Тогда все и
началось. Я тебе очень благодарен за это". Он никогда раньше не
говорил мне ничего подобного! Я была тронута и поражена этими сло-
вами. Видите, все твердят, что труд делает человека, получилось нао-
борот. Витю "сделала" свобода и возможность свободно раскрыть себя.

Татьяна Байдакова , "Новое обозрение" (Омск), 22 февраля 1991 г.
"Фуршет" по-московски

Оказывается, недавно ушедший Виктор Цой очень любил дискотеки. Об
этом сообщил на презентации последнего альбома группы "Кино" ее
бывший директор Юрий Айзеншпис.

Этот диск, без единой надписи, с фотографией-окном на абсолютно
черном конверте, называют по-разному: и "Памяти Виктора Цоя", и
"Солнце мое, взгляни на меня", и "Черный альбом". По результатам
опроса газеты "Московский комсомолец" он был назван лучшей пластин-
кой 1990 года. Фанаты авансом дали ему первое место, хотя ко дню
завершения анкетирования... не слышали ни одной песни. Да и немуд-
рено: материал, чудом уцелевший в августовской автокатасрофе, хра-
нился в глубочайшей тайне, вдали от фанатских ушей и глаз.

И вот, наконец, под Новый год тот же "Московский комсомолец" объявил
о грядущем торжественном выпуске "в свет" последней работы, пожалуй,
самой популярной на сегодняшний день группы в Союзе. Портрет
Ю.Айзеншписа, держащего долгожданный диск, сопровождался объявлением
о времени, месте и цене - 25 рублей за французскую пластинку вкупе с
плакатом.

Через неделю в прессе было официально сообщено, что билет на обещан-
ную еще 15 декабря презентацию будет стоить ни много ни мало 150
рублей. Нервы заинтересованных попасть на нее были на пределе. Все
прояснилось, когда в данном "Московскому комсомольцу" интервью
Ю.Айзеншпис заявил, что это светский прием, а западные мерки преду-
сматривают хорошую плату за такую "тусовку" среди звезд поп- и рок-
музыки. Ничего не попишешь: с западными стандартами пришлось смири-
ться. К счастью, журналистов (далеко не из всех изданий, а по исклю-
чительному выбору) аккредитовали бесплатно. Их-то ужином со знамени-
тостями не удивишь.

В программе 12 января был обещан просмотр документального фильма о
последнем концерте "Кино" в Лужниках, шампанское, раздача пластинок
и бал-дискотека (!). Веселиться у нас всегда умели - по случаю и без
оного. Все обещанное организаторы и Московский Дворец молодежи
(печально известный) выполнили: был и фильм, и по бокалу шампанского
на брата, и сорокаминутная очередь за пластинками, и торжественно
объявленные Айзеншписом танцульки под сопровождение низкопробной
попсовой группы. И всего за 150 рэ. Но почему-то без звезд.

А звезды тем временем в компании с журналистами и прочими гостями,
заглянув на пресс-конференцию с гитаристом "Кино" Юрием Каспаряном и
тем же Айзеншписом, имели честь присутствовать на банкете с икрой и
шампанским (естественно, в гораздо больших количествах). После окон-
чившегося за полночь банкета они были развезены по домам на поданных
к подъезду такси. Наверное, за те 150 рэ, что были собраны с каждого
из "простых" зрителей.

Говорят, Марьяна Цой выразила свое отношение к "приему" всего двумя
словами - "Москва" (имея в виду, вероятно, балаганно-попсовый
оттенок большинства столичных мероприятий) и еще одним, непечатным.
За достоверность этой информации ручаться не могу, хотя резюме
вполне естественно, и оно не исключение.

И вообще, фанатам лучше было бы никуда не ходить. А достать из
черного коныерта с фотографией-окошком пластинку и просто послушать:

Я выключаю телевизор,
Я пишу тебе письмо,
Про то, что больше не могу
Смотреть на дерьмо...

Уверяю, было бы лучше.

Михаил Садчиков , "Смена", 21 июня 1991 г.
Витя, Марьяна и Саша Фрагменты интервью

21 июня Виктору Цою исполнилось бы 29. Многие вспомнят его в этот
день. Кто-то загрустит, кто-то улыбнется, кто-то прокрутит в тысяч-
ный раз его песни - слишком свежи еще воспоминания, не зарубцевались
раны, не стерлась радость от встреч с ним самим, с его стихами. А я
вот решил поговорить с Марьяной Цой, вдовой, матерью его сына.

- Марьяна, что сейчас происходит с Фондом Виктора Цоя? Я часто
читаю: Фонд, Фонд, но сообщения весьма противоречивы и часто отдают
излишней мечтательностью...

- Я максималист по натуре: мне либо плохо, либо хорошо, середины
почти не бывает. Мне сейчас очень не хочется ошибиться, или во вся-
ком случае я хотела бы, чтобы в печати это не было очень бугристо,
потому что у меня с Юрием Айзеншписом (последний менеджер "Кино",
москвич) сложные отношения. То есть я и не предполагала, что они
будут простые (хорошие или плохие - это другое дело). Работая
последние года два с Витей, он знал, конечно, что в Ленинграде у Цоя
какая-то жена с ребенком, но не представлял, что судьба повернет
так, что ему придется со мной часто общаться. Когда Айзеншпис стал
делать этот Фонд, выяснилось, что никуда друг от друга не деться. Я
ему категорически не нравлюсь со своими интеллигентскими ленинград-
скими замашками, я ему мешаю, все время говорю поперек, в общем,
действую на нервы, а он мне действует точно так же.

Но, поскольку Фонд, если он хочет выжить, не может существовать без
авторского права, нам приходится существовать вместе.

- Как выглядит сейчас ситуация с авторским правом Цоя?

- В нашей стране все выглядит очень странно, но тем не менее, дохо-
ды, которые приходят на ВААП, делятся пополам. Половину получают
Витины родители, половину - мы. Но авторское право все равно едино и
неделимо. Если, к примеру, родители решили выпустить сборник Витиных
стихов или какую-то пластинку, а я против, - то они все равно не в
состоянии это сделать, и наоборот. Поэтому тут все очень сложно.

- Марьяна, но я уже получил несколько писем от читателей: "На каком
основании авторское право получили именно вы?"

- Я законная жена, у нас законный, рожденный в браке, ребенок.

- А Витины родители живы-здоровы? Кстати, кто они?

- В данный момент Валентина Васильевна и Роберт Максимович забрали у
меня на пару недель Саню. Мама Витина недавно вышла на пенсию - она
работает в школе, папе - он инженер - несколько лет осталось до
шестидесяти. Сейчас мы все вместе заняты памятником и другими проб-
лемами. Мы с родителями здесь, в Ленинграде, Фонд в Москве -
ситуация, мне кажется, не совсем верна. С другой стороны, доверие на
создание Фонда Айзеншпису выразили музыканты группы "Кино".

Но мне все равно бы хотелось: чтобы когда-нибудь все это было у Вити
на родине. Да, он метался последние два года между Москвой и Ленин-
градом, но на все вопросы, которые я ему задавала, говорил: "Я хочу
жить в Питере".

- Да уж ясно: кто из нормальных питерцев хочет жить в Москве... Ну а
все-таки: что Фонд должен делать? Вот идет красивый разговор о
строительстве Диснейленда имени Цоя...

- Мне это представляется несколько бредовым проектом: при нашем все-
общем кошмаре строить Диснейленд, закапывать голову в песок и зани-
маться страусиной политикой - довольно глупо. Я считаю, что Фонд
первым делом должен опубликовать или заняться реставрацией всех
записей (может быть, даже квартирных концертов). Неважно - какой от
этого будет доход, хотя, естественно, он будет. Витя всенародно
любим. Но надо этим заниматься, а мне кажется, все тут не очень
бойко идет. "45" лежит у Тропилло, "Начальник Камчатки" - тоже.
Оригинал альбома "Это не любовь" вроде бы потерян, но первая копия
должна быть у Леши Вишни. И тоже никаких переговоров. Существуют еще
и эти жуткие бытовые записи, которые с каждым днем осыпаются.

- Мне приходилось читать о том, что Фонд станет помогать молодым
музыкантам...

- Довольно странная мысль, хотя это и записано в Уставе. Если Фонд
собирается заниматься благотворительной деятельностью, то лучше
помогать больным, сиротам, потому что молодые музыканты хоть и
несчастные люди, но у них две руки, две ноги, голова на плечах. Про-
биться всегда можно, когда ты жив-здоров. Потом Витя не был таким уж
безмерным альтруистом по жизни, не могу сказать, что он брал и всем
помогал, скорей наоборот - его нужно было на это подвигать.

- Многие звезды, помогая молодым, тем самым поднимают и свое
реноме...

- У Вити этого и в помине не было. Зачем писать в Уставе о том, чего
не будет?! Благотворительная деятельность должна быть, но сначала
нужно все собрать, понять, каким количеством материала мы обладаем и
что из этого может получиться. Ничего толком не собрано, ничего не
издано, а тут начинаются разговоры: сделаем то, сделаем это,
построим Диснейленд, перестроим Кремль...

- Думал ли он о смерти своей? Говорил ли он об этом? У меня в мае
друг погиб, так он в свои 37 часто заговаривал о смерти, любил
ушедших музыкантов - Джоплин, Моррисона...

- В той жизни, которую он прожил со мной, ничего подобного я не
наблюдала. Скорей я больше любила того же Моррисона. Наоборот, он
любил новую музыку, развеселую, старался слушать все последнее. Мне
сейчас говорят: "Вот он же чувствовал, смотри, какие у него песни",
но он ведь никогда веселых песен по большому счету не писал. Даже
если взять "Камчатку" 85-го года.

- Как Саша, сын?

- Это, по-моему, отдельная в моей жизни будет история. Он такого
смешения кровей - во мне ведь тоже намешена уйма кровей. Максимум
того, что он может провести на стуле, - две минуты. Любит все сразу
и в большом количестве, рисует отличные картины, тут же играет на
бадминтонной ракетке (как на гитаре), поет, причем у него вырываются
фразы и рикошетовские (из "Объекта"), и отцовские, и БГ - все фонта-
ном. Обожает смотреть фильмы про Рэмбо, "Бэтмэна". Часто вспоминает
отца, мы часто советуемся с Саней - перед тем как сделать какой-то
шаг, всегда посидим-подумаем: как бы папа к этому отнесся?

- А я был удивлен, когда вы расстались, потому что для меня вы были
законченной парой.

- Мы, наверно, и являли законченную пару, но только на тот период
времени. Я сейчас стала старее, мудрее и понимаю, что со мной жить -
нужно иметь немерянный запас здоровья. Все равно что сидеть на про-
сыпающемся вулкане. Хотя, конечно, пережить этот разрыв стоило
усилий - я думаю, не только мне, но и ему. Во-первых, Саня, к кото-
рому он был крайне привязан. Когда у Вити появились какие-то деньги,
он нас с Саней целиком содержал. Жизнь распорядилась так, что он
сына фактически видел один раз в год - в этой злополучной Юрмале,
хотя уж там они наслаждались вдвоем от души...

- Я в некоторых публикациях встречал такие слова: "жена Наташа". Это
как понимать?

- Ты знаешь, Миша, мне кажется это оттого, что у нас просто в совет-
ском лексиконе для женщины, которая (в хорошем смысле слова) не
оформлена официальным браком, нет нормального слова. "Подруга" - это
сразу подразумевается нечто "такое". И у людей, которые к Наталье
хорошо относятся, просто рука не поднимается по-другому написать.
Меня это не обижает. Если бы Витя хотел, чтобы эта фраза не прозву-
чала, он и сделал бы все как-то по-другому. Наталью все знали, она
присутствовала на всех концертах, в Ленинград приезжала. Он нас
познакомил задолго до трагических событий, специально познакомил,
чтобы для всякой закулисной мелюзги не была бы наша встреча лакомым
куском. Другое дело, что мы с ней практически не общались: у нас был
барьер, который тут же исчез, когда Витя погиб. Я приезжаю в Москву
- всегда к ней иду, она в Ленинграде - нас навестит.

Я помню, мне позвонила одна родственница, прочитавшая в "Огоньке"
публикацию Джоанны Стингрей, что Витя приезжал в Америку с "женой
Наташей". И меня потом люди недалекие уговаривали чуть ли не в суд
подать. А я говорила: "Ребята, вы что, с ума сошли! Мы с Натальей
друг друга знаем, прекрасно общаемся, она жила с моим сыном неско-
лько раз по два месяца летом..." Вообще я чувствую, что многим
интересно наблюдать мою реакцию на подобные вещи. Но я научилась
владеть мышцами лица.

- Извини, я нечаянно...

- Мы с Витей брак не собирались расторгать, у нас были на то свои
причины, хотя они не были никак связаны с какими-то нашими дальней-
шими планами.

- С ребятами из "Кино" ты поддерживаешь отношения?

- Я привыкла последние два года их мало видеть. Иногда наберешь но-
мер Юрика Каспаряна, поговориить, вроде все нормально: "Ой, Марьяша,
я заеду, я заеду!" Сашка его вспоминает!

- Марьяна, ты обронила такую фразу: "Если через десять лет это кому-
то надо будет". А сама-то как считаешь - надо будет?

- Тут-то и зависит многое от Фонда. Мне моих единоличных усилий не
хватит.

- Но ведь это палка о двух концах. Когда Высоцкого канонизировали,
люди им стали меньше интересоваться. У нас же в стране все наоборот!

- Пусть поклонников будет меньше. Останутся люди, которых не модой
захлестнуло - у кого все от сердца. Сейчас моды слишком много...
Все будет зависеть от того, как мы воспитаем собственных детей. Если
мы эту музыку им привьем, тогда и через десять, и через пятнадцать
лет она будет звучать, а если нет - тогда пройдет как дым.

Глава 7. ПОСЛЕСЛОВИЕ К ЖИЗНИ

Письма в журнал "Аврора"

Здесь представлены лишь несколько из большого числа писем, посту-
пивших в журнал "Аврора" после гибели Виктора. Такие же письма
приходили к Марианне, близким, на радио и телевидение, в редакции
газет и журналов. Если бы их опубликовать, получилась бы огромная
книга народной скорби. Мы посчитали нашу книгу неполной без свиде-
тельств тех, для кого Виктор пел - его слушателей и почитателей.

Составители

"... У меня есть подружка, ей пятнадцать лет, она повернута на Цое:
Цой, Цой, только Цой! Даже БГ ей не авторитет. Ее, естественно,
интересует все, что связано с ним. И вот прошлой зимой она в компа-
нии таких же подростков гадала на блюдце - знаете, вызывают духов
умерших и задают вопросы. Она спросила, естественно, о Цое - сколько
он проживет? Ответ - двадцать восемь лет! - Какой смертью умрет? -
Выбросится из окна.
Она мне это рассказала зимой, мы тогда еще ухмылялись: ну-ну, посмо-
трим, скоро ему двадцать восемь, а шагать в окно после Башлачева -
как-то не того...
А когда я услышала по "Маяку" сообщение о его гибели, у меня аж руки
затряслись - я сразу вспомнила зимний разговор и наши идиотские
ухмылочки. Бог ты мой, если бы мы знали, разве бы мы смеялись! А
теперь я не могу отделаться от мысли, что Виктор просто нашел свой
выход, и для него пустой "Икарус" на дороге - то же, что окно для
Башлачева. И когда мне в голову пришла эта жуткая мысль, я еще поду-
мала, что он правильно сделал, и что если это так, то я его понимаю.
Не мне его судить, но когда я слушала его песни, написанные после
"Группы Крови", я всегда вспоминала БГ - "Хватит! Я спел все, что
мог!" Сравнить старые и новые песни - Боже, о чем он сейчас поет,
как поет! Не знаю, может, я ошибаюсь, но мне так кажется - сужу по
теле- и радиопередачам и по концертам на стадионах. Кто ломился на
его концерты? Те же, что ломятся на "Фристайл", "Мираж" и Асмолова.
Когда я смотрела эту блевотину памяти Леннона в Донецке (смотрела в
ожидании "Кино"), я думала: Господи, хорошо, что Леннон не дожил до
этого "светлого" дня, хорошо, что мой любимый усталый и разваленный
"Аквариум" не там, не прыгает вместе с "На-на" и Отиевой. И лучше бы
"Кино" там тоже не было. Помните - в "Рабе любви"? Вознесенская -
Соловей (Елена Соловей, актриса, прим. мои) остановилась на улице и
- к прохожим: "Господа, опомнитесь, как ужасно вы живете!" А они к
ней с воплями: "Господа, среди нас знаменитая артистка Вознесенская!
Ура, господа!" Похоже, да? Это ли не оскорбление, не обида - ты
поешь, а тебя не слышат, не хотят и не могут, как ни бейся..."

Н.Б. (Симферополь)

"... Большего горя в нашем доме не было. Шестнадцатого августа мой
муж пришел с работы с неживым, каким-то землисто-серым лицом. Я
сразу поняла - случилось что-то страшное. А когда он объяснил, что
услышал по "Маяку" о гибели Виктора Цоя, я просто не поверила, не
могла поверить. И пыталась ему доказать, что это просто очередные
дурацкие сплетни. Но когда на следующий день муж принес газету,
открытую на странице с фотографией Виктора и статьей, не оставляющей
ни малейшей надежды, мы стояли у окна, за которым серело мрачное
небо без Солнца, и плакали. Мужские слезы - дефицит. За четырнадцать
лет знакомства и десять с половиной лет супружества я впервые видела
его слезы. Не одну-две скупые слезинки, а настоящие горькие слезы в
два ручья. Про себя я и не говорю. За эти дни глаза покраснели и
опухли - едва вижу окружающее.
И не хочу, не хочу верить в то, что это дейсвительно произошло. Не
могут, не должны умирать такие поэты, такие певцы. Не должны умирать
- с высоты моих тридцати это хорошо видно - такие молодые люди. Два-
дцать восемь - это не возраст для смерти. Это просто несправедливо.
Не верится, что не будет новых песен, новых альбомов Виктора Цоя,
новых ролей в кино. Не верится, что зашла "Звезда по имени Солнце".
Как же можно жить без Солнца?! Все эти дни испытываю давящее чувство
дикой несправедливости.
Что будет с группой "Кино"? Новый лидер? Или группа вообще переста-
нет существовать?
Сразу вспоминается альбом "46" - рабочие студийные записи дуэта Цой-
Каспарян. Именно этот, не самый лучший альбом услышала первым, "45"
- значительно позже, благодаря ему узнала группу "Кино", приняла ее
- может быть, у нас одна группа крови. И Виктор Цой совсем не напо-
минал мне "остывающий метеорит", когда слушала альбомы "Начальник
Камчатки", "Это не любовь" и "Ночь". Что-то нравится больше, что-то
меньше, это естественно, но все альбомы "Кино" слушаю с огромным
удовольствием. А последние дни - обливаясь слезами.
Мне кажется, что Юрий Каспарян мог бы встать на место Виктора и
попытаться спасти группу. У него хороший вокал, он прекрасный мело-
дист. Конечно, могут возникнуть трудности с текствми... Но сумел же
Дэвид Гилмор реанимировать "Пинк Флойд", когда, после ухода Роджера
Уотерса, группа была на грани распада. И "Пинк Флойд" - на вершине
успеха. Или разбежаться по другим группам - проще? Неужели "Кино"
больше не будет?! Хочется все-таки на что-то надеяться...
И хорошо бы альбомы "Группа Крови" и "Звезда по имени Солнце" были
изданы на пластинках.
Боже мой, как все-таки тяжело на сердце. Смерть Виктора Цоя - это и
мое личное горе. Когда погибает звезда, ее свет еще долго льется на
нашу землю. Что бы ни случилось, что бы ни произошло, Виктор Цой
навсегда останется "Звездой по имени Солнце". Для меня, во всяком
случае..."
Ирина Ж. (Краснотурьинск)

"... Жизнь внутри меня как будто остановилась. Все эти дни искала
опровержения этому, а находила только подтверждения. Потом увидела
афишу "Иглы" с надписью "Памяти Виктора Цоя", и это было концом пос-
ледней надежды. В зале сидели какие-то девочки, хихикавшие от слова
"трахаться", а мне было непонятно - разве это для них не горе, разве
остались люди, которым все равно?! Господь так несправедлив? Он
забирает первыми лучших и самых любимых. "И мы знаем, что так было
всегда..." Да, знаем, но примириться с этим невозможно.
Весной, в апреле, я еще и предположить не могла, что это случится,
но почему-то именно тогда стала ловить себя на том, что в каждой
новой газете с ужасом ищу некрологи. Кроме черных рамок, я ни на что
не обращала внимание. И нашла...
Вы извините, пожалуйста, если я делаю Вам больно, но мне сейчас про-
сто не с кем поделиться этим горем. Самая ужасная боль - боль души,
и она будет жить в нас всегда, до последнего дня. Единственное, о
чем я сейчас молюсь - чтобы Господь любил Витю так же, как любим мы
его, чтобы он берег его душу, раз уж мы не уберегли его тело.
До свидания, и да хранит Вас Бог!"
Юля Л. (Красноярск)

"... Еду сегодня в троллейбусе, вдруг, смотрю - на дороге стоит
"жигуль" без одного колеса, а к нему прислонился Костя Кинчев.
Господи! Сохрани его и помилуй!
Уверена, что после смерти Вити Вам будут писать всякие разные люди.
Это естественно - нас так много и всем нам больно, одинаково невоз-
можно.
Представьте себе: узнать, что его нет, от какого-то случайного чело-
века, выпить бутылку водки и остаться совершенно трезвой, уходить с
кладбища и уносить дальше жить свое огрубевшее и отупевшее тело.
И слушать, слушать его песни...
На кладбище какие-то странные люди то ли из Киева, то ли еще откуда-
то, ночуют там. Хозяева такие крутые. Странно все это. Мне двух
часов хватило, я больше не смогла - тяжело. Витя бы не ночевал...
Потом иду домой, смотрю - на лестнице у самой двери лежит его люби-
мый цветок без стебля, грязный, увядший. Я его помыла, в воду поста-
вила, он как будто и ожил.
Тоска такая. Во сне вижу его живым. Говорит - больно ему очень,
одиноко. Зовет к себе. При жизни не жаловался. Видно, совсем ему там
худо.
А вокруг все нормально, все отлично. Не было человека такого, не жил
он вообще. Какие-то редкие передачи пару раз вставили по одной его
песне и все, дальше поехали. И комментарии еще такие, типа: "жизнь
продолжается" или "но жить-то нужно"... А, собственно, чего я от них
хочу? Все правильно, наверно.
Я очень благодарна Вам за то, что Вы его любили. И в "Путешествии"
своем все время то защищали, то хвалили, то просто вспоминали, что
тоже очень важно. Особенно в героическом интервью с Борзыкиным.
У Вас, вполне естественно, может возникнуть вопрос, кто я вообще та-
кая? Я во Дворце культуры железнодорожников работала, инструктором,
а он как-то концерт там давал. Народу как всегда уйма. ДК оцепили за
три часа до начала. Меня попросили самовар в гримерку "Кино" отнести.
Принесла. Они меня чай пригласили попить - так и познакомились. Но
я-то в другую сторону смотрела. Гордая такая. Смех и грех!
Да и не важно - была я с ним знакома или нет. Просто чувствую
сейчас, что он был самым близким в мире человеком и по духу, и по
настроению, и по жизни.
Теперь хоть в петлю полезай, да делу уже не поможешь.
Мне двадцать один год, а мне кажется, что гораздо больше. Даже не
то, чтобы больше - там тридцать или сорок, а как будто в мои двад-
цать один вместилась вся жизнь. Где моя молодость? Где моя радость?
- Нет.
Какая-то груда обломков."
Наташа З. (Ленинград)

"... Может быть, и не стоит об этом писать, а, может, и стоит. Я
говорю о концерте памяти Цоя, что проходил в СКК двадцать четвертого
сентября. В дурацком состоянии нахожусь я после него, поэтому и
письмо, наверное, будет глупым. Это ж с ума сойти, что за шоу устро-
или по столь трагическому поводу!
Разогрели публику "Калиновым мостом" и "Зоопарком", мало знакомым
юным гопникам, которые уже и не знают о нелюбви к ним этой группы.
Но зачем, скажите мне, Майк на поминальном концерте вылез со своим
"Сделай мне это"?! Потом пошли все вперемешку. Под конец с легким
матом грянула "Алиса". Но уж лучше с матом, чем с "Поворотом". Я ви-
дела, как народ под этот "Поворот" прыгает и пляшет, заливаясь счас-
тливым смехом. Эх, мол, Макар! Жив, курилка! "Ве-е-чная память".
Тряхнул стариной наш свадебный генерал. Уж выбрал песенку - ничего
не скажешь...
Во всей вставной челюсти концерта был один-единственный живой зубо-
чек - Шевчук. Он неважно говорил, зато пел просто здорово. И всем
было ясно, что поет он в память о Вите. Какого черта пришли туда
остальные, остается загадкой. Или им всем надо было по стакану перед
выходом наливать, чтобы начали соображать, почему они здесь собра-
лись? Ведь Гаркуша тоже мог выступить в обычном своем амплуа, но
почему-то этого не сделал. Может, потому что осталось что-то за
душой.
Конечно, никто не обязан выворачивать душу перед толпой, вопящей то
"Кос-тя!", то "Куп-чи-но!" Но тогда зачем было и выходить к публике,
почти целиком состоящей из подобных "ценителей"? Неужто только из-за
денег? И поминальный концерт тоже только из-за них, родименьких?
В таком случае нечего и мне чернила тратить, они тоже денег стоят.
Но ведь мы же привыкли им верить...
Хорошо на этом празднестве только фотография Цоя висела - сбоку. Да
и смотрел он на ней в сторону от сцены. Казалось, сейчас повернется
и спросит: "Ребята, я вам не мешаю?"
Не поверю я никогда, что именно так надо поминать рок-музыканта. Что
он - не человек? Или только обычных людей можно оплакивать, а на
поминках по рок-музыканту надо танцы устраивать? Можно только уте-
шать себя мыслью, что Цою уже, наверно, все равно - хоть мне в это и
не верится. Но я думаю, что никто из участников этого шоу не хотел
бы себе такого мемориального концерта.
Вот и все."
Галина М. (Ленинград)

"... Только вернулась из Питера. Обо всем как-то очень трудно
говорить... Мне тоже двадцать восемь лет, я - 1962 года рождения, и
для меня Витя был единственным Человеком-Надеждой, он был верой и
церковью в душе. Такого количества горя я не видела никогда.
Кому-то до некоторых пор казалось, что не все еще потеряно, но не
стало Вити и ...
Все горизонты закрылись - понимаете? Конечно, я знаю, что он не
умер, что его только с нами нет, но больно. У моих ровесников, у тех,
кому сегодня 28-30, тяжелая депрессия - это нормальнейшее состояние.
А одиночество - проститутка, которой давно продал душу и тело. Хожу
в церковь и слушаю Витин голос. И радуюсь в тихом помешательстве,
ведь голос - это все-таки бесконечно много... Миллионы часов, кото-
рые никто не может отнять! А в смерть я не верю. Он жив, потому что
все еще живы мы. Хотя, скорее - мы живы им... Вот уже две недели
льют дожди. А его голос - это мое единственное прибежище, это (пом-
ните Рильке?) - маленький дом в сумерках, мимо которого текут волны,
суетливые мирские волны...
Уже давно живется мимо. И чувство сиротства, которое читала в столь-
ких глазах - там, в Питере! - захлестнуло с головой. Кто-то здорово
сказал в эти дни - о том, что он всех нас ловил над пропастью во
ржи... А дальше что?
Сама я журналистка, очень давно вынашивала идею фильма-монолога о
ленинградских подворотнях, о Вите... Никаких слов - нет! Просто нет.
Я вернулась из Питера в родной город и на улицах вижу время от вре-
мени все те же потерянные глаза. Как я знаю эти исповеди о том, что
только благодаря Вите где-то кто-то еще не умер, окончательно не
сошел с ума, не погиб в пьяной драке, отстаивая "честь" рыжей прос-
титутки, и не повесился на собственном шарфе...
Да, но о чем я? Совместно с рок-музыкантами мы провели вечера
памяти, собрали солидную сумму денег. На сороковой день вновь едем в
Питер. Но пишу я, собственно, по поводу заметки.
Вы знаете, первое чувство, которое ощутила внутри, как только прочла
(и не только я!), - чувство протеста! Непредставимо даже, чтобы
рядом с павильоном Микки Мауса был павильон (?!) "Начальник Кам-
чатки"... Узнаю нашу российскую ерундистику и стремление все дово-
дить до абсурда. А для кого он - этот павильон? Может, я не очень
хорошо себе представляю Диснейленд, но лично мне это кажется очеред-
ной помпой (как это страшно и обидно!). Для возведения этого "мону-
мента" стоимостью в миллиарды (кому это нужно?), мне кажется, вовсе
не обязательно спекулировать на имени Вити и нашей к нему любви.
Н.Виккерс, может, только в том был прав, что имя действительно не
стоит употреблять всуе. И совсем уж в духе века было бы объявить
Диснейленд стройкой века на века! Мне все это представляется почему-
то очень помпезным и фальшивым. И очень горько. Остается только
уповать на то, что это сырая и неокончательная идея.
Я верю в Совет Фонда. Я верю в многочисленных друзей Вити. Вы знаете,
у меня, к сожалению, нет конструктивной идеи. Но внутренне я очень
ясно ощущаю, что на те деньги, что собраны, - совсем не хочется
строить павильон. Этого просто не должно быть.
В Питере в эти дни были люди со всех концов света. Мы все - все! -
живы чувством, что все равно мы все вместе - благодаря ему, Вите...
И живем так, как этому он нас учил, как жил сам. Витя - это образ
жизни, это восточный сад камней, это - целый мир. Для меня и для
многих. Я обращаюсь к Совету Фонда, к журналу "Аврора", к Лениград-
скому рок-клубу: помогите мне, моим друзьям и тысячам таких, как мы,
- мы многое можем сделать, потому что нас много! И мы готовы сделать
многое, потому что ничего больше в жизни не осталось. Но так жаль,
что мы разъединены, что приезжая к Вите в Питер, мы ночуем на вокза-
лах и в скверах - а так хочется посидеть на уютной кухне за чашкой
кофе, подумать, поговорить, наблюдая, как в сигаретном дыму тают
слова... Так хочется общего дома для всех нас - дома единомышлен-
ников. И, может, это не менее важно - возвести этот дом - пусть в
наших душах!
Я поддерживаю Сергея, семнадцати лет, письмо которого опубликовано в
"Московском комсомольце". Он пишет: "Мечтаю собрать вместе всех
настоящих друзей Вити. Сам - давний и испытанный временем. Последнее
время - все либо панки, либо попсовики. Соскучился по единомышлен-
никам. Объединяйтесь!" Мне очень понятны его чувства. Сама сколько
раз страдала от того, что гопники и молодая "урла" слушают Витю,
мало что в нем понимая. А в Питере увидела стольких людей,
по-настоящему близких...
Помогите нам почувствовать, что мы что-то можем, что мы что-то
значим, что есть еще надежда!
Я помню авроровский реквием о Саше Башлачеве. Тогда Нина Барановская,
помнится, писала: "Вот идут, идут дни, а легче не становится...
Я сейчас боюсь только одного - отдадут, так сказать, дань и не дай
Бог успокоятся..."
Того же боюсь и я. Не хочется, поймите, чтобы все ограничилось номе-
ром счета. Мы все разбросаны по разным городам, но мы все - в одном
доме. Он странный - это дом... Он кривой и с ржавыми водосточными
трубами. И с подворотней. Наверное, по ночам в ней светится желтая
лампочка. А, может, и не светится. Может быть, там вообще нет подво-
ротни...
Просто за окнами дома идет дождь..."

Эйка (Днепропетровск)

НА СМЕРТЬ ВИКТОРА ЦОЯ

Последний герой похоронен был в праздник Воздушного Флота.
Фонтаны салюта взлетали дежурно над ним.
А ливень все шел, замывая восторг идиотов,
И город, как прежде, огнями стрелял по живым.
Прогулка романтика кончена - плащ превращается в точку,
И ночь обнимает весь мир, велика и мудра.
Где тайны твои? Как звезда переплавлена в строчку?
И как, объясни, в эту ночь дожить мне до утра?

19.08.90 г.
Прощай, дорогой. (Без подписи)

Александр Житинский , (C) А.Житинский, 1991
Послесловие к жизни

Феномен короткой и яркой жизни всегда притягивает внимание публики,
таит в себе загадку, наводит на размышления, главное в которых -
вечный вопрос о предопределенности судьбы, о закономерности траги-
ческого исхода для избранного Богом типа личности, именуемой чаще
всего Поэтом. Избранник Божий - старое словосочетание, несущее
счастье таланта и бремя рока одновременно. Бог избирает человека,
чтобы сказать его устами нечто важное, и он же до срока, а точнее, в
предопределенный им срок забирает избранника себе.

В поэтической судьбе есть опасный период на рубеже 27-28 лет, когда
Поэта подстерегает опасность. Достаточно вспомнить трех национальных
гениев - русского Михаила Лермонтова, венгра Шандора Петефи и
грузина Николоза Бараташвили, которые ушли из жизни в этом возрасте.
Это не значит, что благополучно миновавшим этот рубеж следует отка-
зывать в поэтическом призвании. У них другая карма, как принято
говорить. Но трагические романтики часто уходят из жизни молодыми.

Однако не будем залетать в столь высокие и опасные сферы, вспомним
лучше, что на этом же рубеже мы потеряли совсем недавно двух поэтов
и музыкантов, вышедших из русского рок-н-ролла, из питерской ее
ветви, давшей нашей культуре ряд известных ныне имен. Я говорю,
конечно же, об Александре Башлачеве и Викторе Цое. Называть их гени-
ями или нет - не в этом вопрос. В конце концов гений - понятие боль-
шей частью историческое, временное. Национальные гении, о которых
шла речь выше, выдержали проверку временем, с ними, как говорится,
все ясно. Ушедшие же совсем недавно Саша и Витя еще не перестали
быть для многих из нас просто хорошими знакомыми, славными ребятами,
каких много среди рок-музыкантов, со своими заморочками, со своими
простыми житейскими бедами. Они еще не в бронзе, и дай им Бог
подольше сохраниться среди нас живыми.

Но есть одно качество, которое возбуждает интерес больше, чем непо-
средственно поэтический и музыкальный талант, чем достоинство
текстов или музыки. Это - способность вызывать любовь. И в особен-
ности, когда эта любовь принимает гигантские размеры, а личность,
вызывающая такую огромную любовь публики, казалось бы, не приклады-
вает к этому ровно никаких усилий.

Виктора Цоя любили именно такой любовью. Я рискну утверждать, что
это была именно любовь, а не так называемая популярность, чаще всего
основанная на моде. Популярность - понятие коммерческое, тогда как
любовь - духовное. Многие из тех, кто упрекал Цоя в том, что он
"ударился" в поп-музыку, не чувствовали природы этой любви.Они пола-
гали, что имеют дело с популярностью типа популярности Юры Шатунова
или Димы Маликова. Конечно, среди поклонников и, в особенности,
поклонниц Цоя немало таких, кто "тащился" на внешнем - черной куртке,
восточном разрезе глаз, стройной фигуре, горделивой осанке. Но даже
они, я думаю, нутром ощущали, что есть нечто в их кумире, что отли-
чает его от сонма эстрадных звезд. И даже когда он сам, казалось бы,
смешивал себя с ними, выходя на площадку вслед за попсовыми певцами
на сборных концертах и фестивалях последних двух лет, первые же
звуки его голоса убеждали в обратном. Там он был чужим, своим он
навечно остался среди тех, из кого вышел, - рок-музыкантов.

Впрочем, любили его не только поклонники рока. Он сумел выйти за
жанровые рамки и стать просто Цоем, занять свое, принадлежащее
только ему место в музыкальном мире, как это и происходит с каждым
большим артистом.

Так в чем же природа этой любви?

Об этом уже много писали и размышляли. Рассуждали о романтизме, об
искренности и честности, о доходчивости мелодий и простоте ритмов,
о сдержанности и благородстве, о магнетизме голоса, наконец. Во всем
этом есть резон, но сами по себе эти качества, даже собранные
вместе, не обеспечивают артисту столь широкой любви масс. Должно
существовать нечто, дающее ключ к разгадке любви.

Заманчивее всего просто-напросто объявить, что любовь не поддается
объяснению. Любили, потому что любили - вот и весь сказ. Я не соби-
раюсь расчленять это чувство на составляющие, я сам мучаюсь вопросом
- в чем разгадка этого чувства, возникшего буквально из ничего на
протяжении всего нескольких лет. Ведь путь Цоя от полной безвест-
ности до ошеломляющего успеха был столь коротким и стремительным,
что охватить его одним взглядом не представляет никакого труда. Вся
его фантастическая карьера заняла каких-нибудь десять лет. Семь из
них мне довелось лично знать Виктора, бывать на его концертах,
слушать альбомы и следить за тем, как из гонимого, неизвестного и
бедного рок-музыканта, каких сотни в Питере, он превращается в
звезду всесоюзного масштаба.

Не скрою, мне, как и многим, хотелось узнать его получше, достигнуть
доверия, поговорить, что называется, по душам. И мне, как и многим,
это не удалось. Помню, как я пытался поговорить с ним после концер-
та, который я устраивал в Доме писателей в апреле 1986 года. Играл
АКВАРИУМ в акустическом составе, но пришел и Цой - кажется, никто
его особенно и не звал. Борис сказал ему: хочешь прийти - и он
пришел. Это же фантастика - всего за год-полтора до начала "звездных"
концертов на многотысячных стадионах Цой с гитарой пришел на концерт
в небольшой зал, чтобы без всякого вознаграждения спеть несколько
песен! Тогда я спрашивал его о чем-то, он отвечал коротко и уклон-
чиво, со своим всегдашним: "Ну, я не знаю..."

Позже мы не раз встречались в рок-клубе или общих компаниях, но я
уже не лез с расспросами. Я знал, что Цой именно таков и принимать
его нужно таким.

Мне до сих пор неудобно перед ним за ту оценку "Звезды", которую я
высказал ему после первого прослушивания у Кинчева. До этого мы с
Костей раза четыре прослушали "Шестой лесничий", и "Звезда" почему-
то не "покатила". О чем я и сказал. Цой никак не прореагировал, но
по лицу Кинчева я понял, что допустил неосторожность. Позже, месяцев
через восемь, на дне рождения Гребенщикова, куда Цой заехал после
концерта в СКК, чтобы поздравить Бориса, я сказал ему, что беру свои
слова насчет "Звезды" обратно и спросил, не обиделся ли он. Витя
усмехнулся и сказал, что нет. Как было на самом деле - не знаю.

Последний раз видел его в Москве у Джоанны накануне презентации ее
пластинки, 22 июня 1990 года, на следующий день после того, как
Виктору исполнилось двадцать восемь лет. Мы встретились в дверях -
он уже уходил. Мы успели только поздороваться. А шестнадцатого авгу-
ста мне позвонил Коля Михайлов, президент Ленинградского рок-клуба,
и сказал, что вчера Вити не стало...

Часто ловлю себя на том, что направляясь куда-нибудь по делам, шагая
по улице, не напеваю даже, а совершенно машинально мысленно прокру-
чиваю какой-нибудь мотив Цоя, рефрен песни, строчку из нее. "Просто
хочешь ты знать...", например, или "Здравствуйте, девочки! Здравст-
вуйте, мальчики!" И так далее.

Под эти слова и мотивы легко шагать, легко размышлять и, я сказал бы
даже, легко жить. Не потому, что в песнях Цоя полно оптимизма. Они
достаточно печальны, если говорить о них в целом. Но есть там
легкость и простота дыхания, есть приятие жизни такой, какова она
есть, - не придуманной кем-то, не вычитанной из книг, а со всеми ее
неправильностями, случайностями и изломами. Каждый из нас живет
такой жизнью и почти каждому говорят, особенно в юности, что так
жить нельзя. "Но почему? Ведь я живу", - искренно и горестно изумля-
ется Цой в одной из ранних песен.

Каждая творческая личность несет в себе загадку. Это уже стало трю-
измом. Не меньшим трюизмом стало говорить о загадочности Цоя. Между
тем, "загадочность" - слово неточное применительно к Виктору, это
реакция публики на его внешнюю сдержанность, немногословность, на
его нежелание раскрываться в словах интервью перед журналистами. Но
разве немногословный или просто молчаливый человек всегда загадочен?
Разве непременно в словах содержится разгадка его натуры? Скорее,
наоборот. Ведь язык, как известно, дан нам, чтобы скрывать свои
мысли.

Цой своих мыслей не скрывал. Только высказывал он их в песнях, а
не перед журналистами. И высказывал вполне определенно, открыто и
искренно.

Разгадка любви к нему, на мой взгляд, заключается как раз в опреде-
ленности человеческих черт и качеств, которая подкупала при знаком-
стве с песнями Цоя и его ролями в кино. Но одной опеределенности
мало. Набор этих качеств был удивительно созвучен времени - вот
почему его так любили. В тот сложный период нашей истории, когда на
арену ее стали выходить свободные и независимые личности, Цой лучше
других соответствовал идеалу свободы и независимости. Он был сувере-
нен - это слово стало модным уже после того, как Цой явочным поряд-
ком утвердил свой суверенитет в этой жизни. Он был независим не
только от властей, но и от обстоятельств жизни, от денег, от самой
своей популярности. Это давало ему возможность быть по-настоящему
свободным и чувствовать себя уверенно и на месте, куда бы ни забра-
сывала его судьба - в котельную, на съемочную площадку или на нью-
йоркские авеню.

Его принцип независимости, который не декларируется, а находит чисто
образное воплощение в песнях, не имеет ничего общего с принципом
самоутверждения через подавление других. Его сила - в духе, а не в
кулаках. Может быть, здесь с наибольшей силой выразились его восточ-
ные корни, ведь чудеса кун-фу или у-шу невозможны без тренировки в
первую очередь духа, а потом уже мышц. Его герой в "Игле" умеет дра-
ться, но он дерется - защищая свою честь. Ни у кого не повернется
язык назвать его суперменом, но и слабаком он не будет никогда.

Мне кажется, что Витя был от природы чрезвычайно умен. Он обладал
врожденным вкусом и при всей своей гордости был крайне застенчив. И
в творчестве, и в жизни он, как мне кажется, воплощал принцип разум-
ной достаточности. "Все, что сверх того - все лишнее". Он минимизи-
ровал выразительные средства, он минимизировал и человеческие отно-
шения, оставляя и там, и там самое надежное и проверенное.

Было бы крайне неуместно пускаться здесь в искусствоведческое зануд-
ство, анализируя музыку и тексты. Они теперь таковы, каковы они есть
- на все дальнейшие времена, и других не будет. Я знаю, что многие
из этих песен стали любимы не только миллионами молодых людей, но
стали и частью моей жизни. Иначе я не стал бы писать этих слов. Мне
приятно, что на искренность Витиных песен лично я могу ответить
искренностью своего отношения к его творчеству. Бывает, что умом и
языком хвалишь, а сердце остается равнодушным.

Увяли цветы на могиле, высохли девичьи слезы, но не умолкли песни.
Согласимся, что Виктор Цой прожил счастливую и яркую жизнь, в кото-
рой были безвестье и слава, бедность и богатство, одиночество,
семья, любовь. Единственное несчастье его жизни в том, что она ока-
залась так непоправимо коротка. Но он успел посадить дерево и спел
об этом, он успел написать книгу своих песен, он успел родить сына.
Как говорят на Востоке, этих трех условий достаточно, чтобы человек
не зря прожил свою жизнь.

... В скорбный день похорон во дворе рок-клуба неизвестный молодой
человек сказал мне: "Вы должны написать о нем книгу". Я возразил,
что знал Витю недостаточно близко, это, наверное, сделают другие.
И вот мы это сделали, а как - судить не нам. Но мы старались быть
честными и искренними в этой работе, как был честен и искренен
"последний герой" Виктор Цой.

ХРОНОЛОГИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА ВИКТОРА ЦОЯ

21 июня 1962 года - родился в Ленинграде, в семье препода-
вателя физкультуры Валентины Васильевны Цой и инженера Роберта
Максимовича Цоя. Единственный ребенок в семье.
1969 год - поступил в школу, где работала его мать. Всего за
время обучения до восьмого класса сменил вместе с матерью три школы.
1974-1977 годы - посещает среднюю художественную школу, где
возникает группа "ПАЛАТА No 6" во главе с Максимом Пашковым.
1977 год - окончил восемь классов и поступил в художественное
училище им. В.Серова.
1978 год - исключен из училища за неуспеваемость. Поступает
работать на завод и учится в вечерней школе.
1979 год - поступает в СГПТУ-61 на специальность резчика по дереву.
лето 1981 - вместе с Алексеем Рыбиным и Олегом Валинским создает
группу "ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ".
осень 1981 - группа "ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ" вступает в Ленинград-
ский рок-клуб.
весна 1982 - запись альбома "45". Знакомится с Марианной. Первый
электрический концерт группы "КИНО" в Ленинградском рок-клубе
совместно с музыкантами "АКВАРИУМА". Заканчивает училище со
справкой и поступает работать в реставрационные мастерские в
г.Пушкин.
осень 1982 - поступает на работу в садово-парковый трест резчиком
по дереву. Первые акустические концерты в Москве.
февраль 1983 - второй электрический концерт группы "КИНО" в рок-
клубе. Весной группу покидает Алексей Рыбин.
лето 1983 - записывает с Юрием Каспаряном фонограмму "демо" у
Алексея Вишни, впоследствии получившую название "46".
осень 1983 - проходит обследование в психиатрической больнице No 2
на Пряжке и получает "белый билет".
весна 1984 - выступление "КИНО" на втором фестивале рок-клуба и
получение лауреатского звания.
лето-осень 1984 - записывает альбом "Начальник Камчатки" в студии
Андрея Тропилло вместе с музыкантами "АКВАРИУМА". Оформляется
второй состав "КИНО": Цой, Каспарян, Титов, Гурьянов.
февраль 1985 - женитьба на Марианне.
весна 1985 - звание лауреата на третьем фестивале рок-клуба.
5 августа 1985 года - родился сын Саша.
лето-осень 1985 - работа над двумя альбомами - "Ночь" в студии
Тропилло и "Это не любовь" в студии Вишни. Последний альбом
выходит в свет.
январь 1986 - выходит в свет альбом "Ночь".
весна 1986 - выступление на четвертом фестивале рок-клуба. Диплом за
лучшие тексты.
лето 1986 - съемки фильма "Конец каникул" в Киеве. Выходит пластинка
"Red Wave". Поступает работать в котельную "Камчатка". Участвует
в съемках фильма "Рок", режиссер Алексей Учитель.
осень-зима 1986 - участие в съемках "Ассы".
весна 1987 - последнее выступление на фестивале рок-клуба. Приз
"за творческое совершеннолетие". Записывается альбом "Группа крови".
осень 1987 - начало съемок фильма "Игла".
1988 год - выходит "Группа крови" и фильм Рашида Нугманова "Игла".
Записывается альбом "Звезда по имени Солнце". Начало "звездных"
гастролей. В ноябре - участие КИНО в мемориальном концерте Алексан-
дра Башлачева в Лужниках.
1989 год - летняя поездка в США, участие в фестивале "Золотой Дюк" в
Одессе. По опросам кинокритиков журнала "Советский Экран" признан
лучшим киноактером года. Обширные турне по стране. Выходит альбом
"Звезда по имени Солнце". В ноябре - последние концерты "КИНО"
в Ленинграде. Во Франции выходит пластинка "Последний герой".
весна 1990 - поездка в Японию.
июнь 1990 - последний концерт "КИНО" в Москве в Лужниках. Летние
гастроли по стране. Запись последнего альбома, который вышел после
смерти Цоя и называется "Черный альбом".
15 августа 1990 года - погиб рано утром в автомобильной ката-
строфе под Ригой.

КОРОТКО ОБ АВТОРАХ

Марианна Цой после окончания средней школы работала в Ленинградском
государственном цирке. В 1982 году стала членом группы КИНО, сначала
в качестве костюмера и гримера, а с 1983 года - администратора.
С 1987 года - менеджер группы ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК, администратор Ленин-
градского рок-клуба.

Александр Житинский родился в 1941 году в Симферополе. Закончил в
1965 году Ленинградский политехнический институт. С 1978 года за-
нимается профессиональной литературной работой. Автор девяти книг
прозы и стихов, сценариев шести полнометражных фильмов. С 1981 года
активно участвует в жизни отечественного рок-н-ролла, о чем расска-
зывает его книга "Путешествие рок-дилетанта" (1990). В настоящее
время возглавляет созданное им издательство "Новый Геликон".

Максим Пашков родился в 1963 году в Ленинграде. В 1978 году органи-
зовал группу ПАЛАТА N6, где в качестве бас-гитариста играл Виктор
Цой. В 1984 году закончил ЛГИТМиК имени Н.К.Черкасова. Работал в
Театре имени Ленинского комсомола, в театре "Народный дом", сейчас -
актер "Театра на Поклонной", руководитель ГРУППЫ МАКСИМА ПАШКОВА.

Андрей Панов родился в 1960 году в Ленинграде. После окончания вече-
рней школы поступил в ЛГИТМиК имени Н.К.Черкасова, откуда ушел через
два месяца. Работал санитаром, продавцом и так далее. С 1979 года -
лидер группы АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ.

Алексей Рыбин родился в 1960 году в Ленинграде. Учился во ВТУЗе, а в
1991 году закончил Институт культуры. Играл в группах: ЧЕРНОЕ ЗЕР-
КАЛО, ПИЛИГРИМ, ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ, КИНО, АБЗАЦ (все - Ленинград),
ФУТБОЛ (Москва). С 1987 года - актер-мим "Театра под открытым небом".
В настоящий момент воссоздает группу ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ.

Борис Гребенщиков родился в 1953 году в Ленинграде. Закончил факуль-
тет прикладной математики ЛГУ. С 1972 года - лидер группы АКВАРИУМ,
а с 1991 года - ГРУППЫ БОРИСА ГРЕБЕНЩИКОВА.

Андрей Тропилло родился в 1951 году. Закончил физико-математический
факультет ЛГУ. Известен как звукорежиссер целого ряда магнитофонных
альбомов ленинградских рок-групп, записанных в студии Дома юных
пионеров и школьников. В 1989-90 годах - директор Ленинградской
студии грамзаписи ВПТО "Фирма Мелодия". В настоящее время - руково-
дитель независимой продюсерской фирмы "Антроп" по выпуску грам-
пластинок.

Александр Титов родился в 1957 году. Учился в Ленинградском техноло-
гическом институте. В качестве бас-гитариста играл в группах
ЗЕМЛЯНЕ (1979-81), АВГУСТ (1981-83), КИНО (1984-86), АКВАРИУМ (1984-
89). В настоящее время в качестве сессионного музыканта выступает в
составах нескольких ленинградских групп, занимается звукозаписываю-
щей деятельностью.

Михаил Науменко родился в 1955 году в Ленинграде. До 1980 года играл
в составе разных ленинградских групп, выступал с сольными концертами.
С 1980 года - бессменный лидер группы ЗООПАРК.

Нина Барановская закончила факультет журналистики ЛГУ. Работала в
газете "Ленинградский университет". С 1985 по 1988 год занимала
должность методиста в Ленинградском доме самодеятельного творчества.
В настоящее время на творческой работе.

Анатолий Соколков родился в 1953 году. Закончил ЛЭИС имени Бонч-
Бруевича и психологический факультет ЛГУ. В настоящее время рабо-
тает администратором в Ленинградском рок-клубе.

Константин Кинчев (Панфилов) родился в 1958 году в Москве. Выступал
в составе различных московских групп. С 1985 года - лидер группы
АЛИСА.

Александр Липницкий родился в 1952 году в Москве. Учился на факуль-
тете журналистики МГУ. В 1983 году вместе с Петром Мамоновым и
Алексеем Бортничуком организовал группу ЗВУКИ МУ, в которой выступал
в качестве бас-гитариста до 1990 года. В настоящее время занимается
литературной работой.

Юрий Каспарян родился в 1962 году в Ленинграде. Учился в техникуме.
С 1983 по 1990 год - лидер-гитарист группы КИНО.

Рашид Нугманов родился в 1954 году в Алма-Ате. В 1977 году закончил
Алма-Атинский архитектурный институт. В 1987 году закончил учебу во
ВГИКе. Поставил фильмы "Йя-хха!" (1986) и "Игла" (1988).

Новый Геликон, Санкт-Петербург, 1991